Название: "Will you still need me, will you still feed me, when I'm sixty-four?"*
Автор: БеллкаО (Фебус)
Бета: БеллкаО
Фандом: k-pop, Infinite
Пейринг: ХоЧжон (Хоя/Сончжон)
Рейтинг: R
Жанр: слэш, повседневность, сказочга
Предупреждения: AU, OOC и вообще странносте
Отказ от прав: не моё
Краткое описание: однажды Сончжон перестал стареть. Но эта история не совсем о нём, а о Ли Ховоне, для которого время течёт неумолимо нормально
От автора: Посвящается Вике aka HanazawaAyami за то, что помогала писать, предлагала идеи и терпела меня. Спасибо тебе огромное!
Мне жаль, ведь фик опять получился совсем не таким, каким задумывался изначально, и вообще, должен был быть death-фиком, но рука не поднялась убить кое-кого очень любимого Q_Q
Я только учусь.
А ещё у меня переизбыток диалогов ближе к финалу - ненавижу это! ><
7240 слов
Поздней весной пусанские ночи очень холодны, потому Ховону, привыкшему спать с открытой форточкой, приходится закрывать окно. Утро встречает его мягкой, звенящей тишиной, которую изредка прерывает лишь звон посуды и шум льющейся из крана воды на кухне - мать готовит ему завтрак. Ховону нравится просыпаться каждое утро по звонку будильника - всегда в одно и то же время, ему нравится просыпаться вот так, зная, что больше не нужно думать о плотном гастрольном графике или о том, что сегодня ночью, из-за съёмок передачи или фотосессии, поспать, возможно, уже не получится. Ховону нравится лежать ещё пять минут, закрыв глаза, прежде чем заставить себя, наконец, подняться с кровати и пойти умываться.
Приведя себя в порядок, он проходит на кухню, привычно целует мать в щёку, быстро завтракает и уезжает на работу - всё просто и понятно ничего интересного не происходит, но Ховону пока ещё не надоела такая спокойная, стабильная жизнь.
По утрам в его кафе много посетителей - люди говорят, что его повара готовят замечательные завтраки, да и обстановка тут уютная, как ни крути. В промежуток времени между завтраком и обедом людей здесь почти не бывает, Ховон очень любит это время - спокойное и размеренное - в эти часы он может заняться бумажной работой, или выпить чашку кофе, наблюдая в окно за прохожими, или обдумать, какие блюда будут включены в летнее меню. На самом деле работу управляющего совсем не назовёшь лёгкой, но отец успел передать ему опыт, к тому же, Ховон никак не может отделаться от мысли, что когда он был звездой, работать ему приходилось не в пример больше и тяжелей.
"Ты правильно поступил, сын" - говорит ему отец в тот день, когда он всё же возвращается домой после распада группы. Настроение у Ховона гадкое - и оттого, что отец вдруг начинает гордиться его решением, легче не становится - только гаже и гаже, словно все эти годы Ховон развлекался, не зарабатывая никаких денег, и висел на шее у родителей.
"Ты никогда бы не смог понять, как это на самом деле тяжело!" - хочется закричать ему отцу в лицо, но он сдерживает себя, в конце концов, это его отец, в конце концов, от его решения зависит его судьба, и если он откажется принять его в бизнес, то Ховону будет некуда податься.
Ховону противно от мысли, что он ведёт себя как трус, ему больно, что отец так и не смог принять его таким, какой он есть. Его отец горд потому, что Ховон, наконец, отказался от своей мечты, что он не идёт в сольные исполнители, что он хочет связать свою жизнь с их семейным кафе. "Что ж, жизнь не всегда бывает к нам справедлива" - невесело проносится в его голове, когда он жмёт крепкую, большую ладонь своего отца.
Ховон отгоняет непрошеные мысли и думает о том, что, несмотря на его уход, некоторые фанаты не забывает про него. Он видит их изредка - этих повзрослевших девушек, которые когда-то, краснея, бледнея и визжа от восторга, следовали за ними по пятам, куда бы они только не направлялись. Посетительницы, у некоторых из которых, быть может, уже есть маленькие дети, приходят к нему в кафе, чаще лишь для того, чтобы посмотреть на Хою, и почти не притрагиваются к еде за всё это время, они светятся от счастья, когда Ховон подходит к ним для того, чтобы лично принять заказ. Иногда он даже чувствует себя перед ними как-будто в чём-то виноватым, возможно потому, что думает порой о том, как мог бы сделать их ещё счастливее, если бы остался тогда на сцене - но прошлого не вернуть, время бежит вперёд, быстро и непоколебимо, и ему уже никогда не узнать, как всё сложилось, поступи он по-другому. Он улыбается своим посетительницам улыбкой, которую они всегда так любили и отправляется на кухню, чтобы передать поварам заказ.
На часах одиннадцать, в кафе всего пять человек, Ховон как раз заканчивает разбирать счета, когда слышит звяканье колокольчика над входной дверью. Он оборачивается, чтобы посмотреть на нового посетителя и его сердце пропускает удар, потому что вошедшего человека он смог бы узнать из тысячи почти ничем не отличимых друг от друга людей.
Ли Сончжон одет в мешковатую одежду, он прячет волосы под кепкой, и на глазах у него очки - обычный посетитель, каких за целый день у него бывают десятки, но с Ли Сончжоном связано так много воспоминаний и так много общего, что Ховон уверен - он просто не мог перепутать. Ховон безотрывно смотрит на него, до тех пор, пока Сончжон не замечает его взгляда, а потом его полных губ касается улыбка и он стремительно приближается к дальнему столику у окна, за которым расположился его бывший согруппник.
- Привет, Хоя! - выдыхает Сончжон и Ховон забывает сказать что-нибудь в ответ.
Ховон прекрасно помнит, каким уверенным в себе, страстным и самодостаточным он был, когда его называли Хоя. Помнит также хорошо, как и то, что именно Хоя позволяет ему поверить в собственную крутость и во вседозволенность в тот момент, когда в один из тех славных вечеров Сончжон сам подходит к нему однажды для того, чтобы поцеловать его в первый раз. И в тот момент, когда Ховон, пытаясь сохранить в себе остатки самообладания, хочет остановить Сончжона, именно Хоя в его голове шепчет ему: "Не останавливайся", - и губы Сончжона такие потрясающе мягкие и нежные, и всё его тело словно просится к нему в объятия - так, как если бы Сончжон с самого начала был его стопроцентным идеалом и создан специально для Ховона.
В ту секунду Ховон проигрывает самому себе, и ему становится душно и тесно от одежды на нём и неловко от разом обрушившегося урагана мыслей и желаний; в ту секунду Ховон выигрывает, ощущать себя победителем отнюдь не ново, но так великолепно - вдвойне, оттого, что приз здесь сам Сончжон, со сбившимся дыханием, растрёпанными волосами, искусанными губами, Сончжон, крепко хватающийся за него пальцами, толкающийся в его руку, нежный, твёрдый, невероятный, прекрасный.
Тогда Сончжон выглядит даже слишком смущённым для того, кто сам делает первый шаг. Ховон прижимает его к себе и долго водит губами по его лицу и волосам, успокаивая.
Он растерян не меньше, но счастлив так, как может быть счастлив человек, который добился всего, чего хотел. Ховон перестаёт задумываться о будущем, начиная с той ночи, зная, что теперь у него есть дело, которое он любит и человек, с которым ему хочется быть рядом. Он проводит с Сончжоном так много времени, сколько возможно с их невероятно плотным графиком и получает в ответ столько любви, что забывает обо всём на свете. Когда группу, наконец, распускают, Ховон чувствует себя рыбой, выброшенной на берег. Времена удачи и любви заканчиваются, о том, чтобы уйти из компании у Сончжона даже речи не идёт, и тогда они расстаются - тяжело и болезненно, и вся эта ситуация выбивает почву из-под ног Ховона. Именно тогда он приходит к своему отцу, именно тогда вся его жизнь начинает идти наперекосяк. Каждый его день заполняется житейскими проблемами и заботами, редкими новостями о Сончжоне и остальных, мать настаивает на том, чтобы Ховон начинал искать себе невесту, отец начинает тяжело болеть.
В конце концов, Ховон действительно привыкает к этой жизни, в конце концов, ему даже начинает нравиться, Ховон повторяет себе, что поступил разумно и это утешение работает - ровно до тех пор, пока Сончжон вновь не врывается в его жизнь.
- Ты ведь прекрасно знаешь, зачем я здесь, - Сончжон слишком близко - настолько, что Ховон мог бы расслышать, как быстро-быстро бьётся сердце в его груди, и он думает: "К чёрту всё", когда целует Сончжона, и запускает руку ему в волосы, и касается тела, которое привычно отзывается на его ласку.
Всё происходящее между ними сейчас так похоже на то, что происходило за несколько лет до - Ховону даже становится немного неловко. В свои "через месяц уже тридцать два" он не слишком изменился, однако то, что он стал старше, явно бросается в глаза. Сончжон не изменился ни капли, ни случайной маленькой морщинки под глазами, бледный и худой, синяк на колене, как часто бывало в его артистическом подростковом периоде, когда Ховон так любил жаловаться на его переходный возраст и подолгу залипать, глядя на то, как Сончжон по-бабски вертит несуществующей тощей задницей. Заниматься с ним сексом странно - выглядит так, как-будто совращаешь ещё вчера окончившего школу парнишку, но ведь Ховон знает, что это его Сончжон - "Мой!" - обжигает мысль, словно со всей силы бьют по оголённому нерву, а Сончжон умело вылизывает его всего, а потом нетерпеливо насаживается на его пальцы, и Ховон как и прежде просто отключается, забывает обо всём на свете, входя в него - горячо и узко, великолепно до потери сознания.
Когда они приходят в себя, Ховон видит, что глаза у Сончжона шалые, горят в темноте, смотрят прямо в него.
- Я очень рад, что ты здесь, - говорит Ховон - достаточно искренне, чтобы Сончжон сразу ему поверил.
- И я рад, - его ладони скользят по лицу Ховона, изучая и запоминая, - Я ушёл из компании. И, знаешь, мне нужно будет уйти, ненадолго, решить одно срочное дело. Это очень важно для меня. Для нас. И я тебя только об одном хочу попросить - дождись меня, пожалуйста. Это не займёт много времени, я обещаю.
- Не на год же ты уходишь, - бормочет Ховон, улыбаясь. - Чего б и не подождать, - тихонько смеётся он, взъерошивая Сончжону волосы как тогда , и в этот момент он абсолютно счастлив, и на следующее утро Сончжон уходит, так и не дождавшись, пока Ховон проснётся.
"Не беда" - думает Ховон. - "Уж это совсем не проблема" – потому, что проблема оказывается в том, что Сончжон не возвращается - ни через неделю, ни через месяц, ни через год.
Ховон тоскливо занимается повседневными делами, так и продолжая выслушивать материнское: "Женился бы ты уже, сынок", дни летят быстро и неутомимо, весна сменяется летом, лето, как водится, осенью, зимние дни выдаются на редкость тёплыми и снег идёт всего раз пять за всю зиму, а к новой весне Ховон встречает девушку - моложе его всего на четыре года (из хорошей семьи, родители уже переживают, что засиделась в невестах, скромная, аккуратная, худенькая и маленькая), и что-то в его сердце ёкает, когда однажды он заправляет ей за ухо выбившуюся из причёски прядь волос. Когда Сончжон не возвращается и к невыносимо жаркому лету, почти ровно через год после того, как они виделись в последний раз, Ховон решает больше не ждать - и почти не жалеет о принятом решении.
Его девушка, кажется, почти что плачет, когда Ховон делает ей предложение.
Ховона почти не интересует настоящее тех людей, с которыми он проводил так много времени в прошлом - "почти" означает, что у него хватает времени и желания звонить им иногда, чтобы узнать об их здоровье, или подписать открытку на праздник - что же касается более подробных деталей их жизни... что ж, у Ховона есть дела и поважнее.
Ховону тридцать шесть, его маленькая хорошенькая жена беременна их первенцем, настроение у неё меняется по сто раз на дню, ей постоянно плохо, и уж, конечно, Ховон только и может, что думать о том, как бы облегчить её жизнь - ведь в таком случае немного легче будет и ему. По-правде говоря, он не имеет ни малейшего понятия о том, как это делается. Он выходит в магазин, слыша вслед: "Купи персиков, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ты смерти моей, наверное, хочешь", и тяжело вздыхает.
Стыдно признаваться, но её капризы утомляют его. Ховон ругает себя и думает о том, как это удивительно - касаться её округлого тёплого живота, врачи говорят, что ещё немного, и можно будет почувствовать, как ребёнок шевелится внутри, а ещё он слышал, что ближе к родам можно будет видеть очертания прямо сквозь кожу – врут, наверное, но каждый раз, когда Ховон думает об этом, его охватывает дрожь, от счастья и страха одновременно. Жар пусанского лета принимает его в свои объятия, и вскоре футболка намокает и начинает липнуть к его спине, однако Ховон не замечает этого и он почти что счастлив, думая обо всех этих милых хлопотах, которые сопровождают подготовку к рождению ребёнка, когда чувствует вибрацию телефона в кармане шорт.
- Есть новости о Сончжоне? - безо всяких приветствий спрашивает его Мёнсу - тон у него обвиняющий, словно это Ховон виноват в том, что Сончжон пропал из поля зрения их общих друзей.
- И тебе здравствуй, - недовольно произносит он в ответ.
- Я почти что уверен, что ты наговорил ему чего-нибудь во время вашей встречи, - настойчиво говорит Мёнсу - и Ховон бы никогда не подумал, что Мёнсу будет когда-либо способен на такие сильные эмоции, как злость и беспокойство.
Он всегда был слишком привязан к его Сончжону, Ховон всегда недолюбливал Мёнсу за это. Ховон одёргивает себя - кто старое помянет, тому глаз вон, так ведь говорят?
- Я рад, что ты позвонил, спасибо, что по-прежнему интересуешься моей жизнью и тем, как у меня дела, я это ценю, - жизнь научила Ховона отвечать на обвинения и он, некогда чрезмерно добродушный, ужасно рад этому обстоятельству. Обаяние Мёнсу никогда не работало с ним. - Тебе не пора на съёмки?
- Сончжон пропал на четыре с лишним года, а ты был последним, кто видел его! Неужели тебе вообще плевать?
Ховону не плевать. Пока его беременная супруга беспокойно ворочается во сне, Ховон думает о Сончжоне. Занимаясь делами в семейном кафе, Ховон думает о Сончжоне. Даже в свой день рождения Ховон думает о Сончжоне. Ховону никогда не было всё равно.
Это, пожалуй, стыдно - думать о своей бывшей большой и чистой любви, когда у тебя дел по горло и миллион нерешённых проблем. Прошло целых четыре года, а Ховон по-прежнему чувствует себя брошенным, и он действительно не может понять, почему Сончжон так и не смог вернуться, но, как бы там ни было, это был его выбор, а Ховон поступил согласно текущим обстоятельствам - потому что это было единственным правильным решением на тот момент, потому что у него были обязательства перед родителями, потому что ему нужно было думать о будущем, а не полагаться на зыбкую надежду.
Иногда Ховон с ужасом думает о том, что с Сончжоном что-то могло произойти, и какое такое незавершённое дело у него было, и как это больно - думать о том, что четыре года назад он прикасался к Сончжону в последний раз. А в следующую секунду он представляет себе, как расстаётся с женой, как теряет своего ребёнка - и всё кажется ему маленьким и жалким в сравнении с этой бедой.
Он любит их - это единственная правда, неоспоримая истина, это идеал семейной жизни, о которой Ховон всегда мечтал.
- Мне не плевать. Я люблю Сончжона и никогда бы не обидел его. А теперь мне пора - моя жена убьёт меня, если я не куплю ей персики.
И Ховон нажимает сброс и не жалеет ни о чём.
А потом, в магазине на углу, уже на полпути к кассе, встречает прекрасного, ничуть не изменившегося со дня их последней встречи, Ли Сончжона.
Ховон прижимает Сончжона к холодной стене маленького номера хостела, который построили пять лет назад в четырёх кварталах от его дома.
Сончжону не хватает воздуха, когда Ховон крепко целует его, и обнимает так, что кости могут хрустнуть в любой момент. Он грязно ругается - Сончжону никогда раньше не приходилось слышать от Ховона подобного и, он вынужден это признать, пусть даже ругательства о большей части по его душу, Сончжона это необыкновенно заводит. Он стонет Ховону в рот - и кто-то словно дёргает за стоп-кран и всё прекращается.
- Я не могу, - тихо говорит ему Ховон, а его руки всё ещё держатся за Сончжона, хватаются, сжимаются в кулаки, комкая его футболку, и тот чувствует, что совсем не хочет отпускать.
- Можешь. Она ведь беременная и не даёт тебе, а ты ведь не каменный.
- Я люблю свою жену, не смей даже слова про неё говорить! - в глазах Ховона злость и тоска, через тонкие занавески в комнату рвётся яркое летнее солнце, и Сончжон чётко видит тени, залёгшие под его глазами.
- Я знаю, - отвечает Сончжон. - Но ведь и меня тоже, - у него всё так легко и просто - не изменившийся внешне, молодой красивый мужчина, уверенный в том, что всё, что не пожелай, окажется у его ног.
- Иди ко мне, - тянет он Ховона за собой, в глубину комнаты - всё так прозаично и гадко, и вот она первая измена, на этой застеленной бежевым двуместной кровати, несомненно, измена, ведь Ховон сдаётся, стоит только Сончжону едва коснуться его.
Ховону, как и несколько лет назад, нравится целовать Сончжона за ухом, нравится контраст их кожи - его смуглой и бледной сончжоновой, нравится, как Сончжон водит кончиками пальцев по его телу и волоски на руках от этого приподнимаются, и он возбуждён так сильно, что это напоминает ему их первые ночи, проведённые вместе.
Они целуются, снова и снова, Ховон знает, что больше нет пути назад, он не сможет остановиться...
...- Я... я не могу говорить о своих чувствах, - произносит, наконец, Сончжон, он приподнимается на кровати, растрёпанный и раскрасневшийся, и это заставляет сердце Ховона петь.
У него дома - жена, ждущая свои персики, и это причиняет боль.
- Стыдно признаться, как сильно любишь меня после того, что между нами было? - усмехается Ховон, а в его голове крутится миллион оправданий, которые он мог бы наплести своей жене и такого чувства вины он, может, и не испытывал ещё никогда.
- Вроде того.
- Я так виноват перед ней. Я... Вот я точно не могу говорить сейчас о своих чувствах. Когда я вижу тебя, у меня все предохранители слетают. Мне нельзя так поступать, Сончжон - у меня теперь семья, я не брошу их, - Ховон предельно честен, потому что его Сончжону не стыдно рассказать всю правду, потому что его Сончжон обязательно должен его понять.
- Ты и не должен. Всё равно мне снова придётся уйти. Я почти добился того, чего хотел, почти получил то, чего добивался, и потому я не могу бросить всё на полпути.
- И как долго ты будешь отсутствовать в этот раз? Всё также не будешь давать о себе знать? Ты хоть знаешь, что они о тебе переживали? Мёнсу мне всю плешь проел своими вопросами и подозрениями.
- Я не знаю. Но я всё ещё надеюсь, что ты подождёшь меня.
- Я не буду ждать, Сончжон. Сколько лет, думаешь, успеет исполниться моему ребёнку в тот следующий раз, когда ты соизволишь появиться? Думаешь, всё брошу и побегу?
- Я не знаю.
Сончжон выглядит маленьким и запутавшимся сейчас, такой - закутавшийся в покрывало, растрёпанный, разгорячённый, такой невероятно красивый.
- Я знаю, что ты понимаешь в каком я положении, - Ховон тянет ладонь и гладит Сончжона по руке. - Но я всё ещё люблю тебя.
Когда Ховон целует Сончжона, он прекрасно понимает, что кто бы не стоял между ними и какое бы расстояние между ними не находилось, всегда будет это чувство, что связывает их вместе. Это безнадёжная битва была проиграна уже давно, но Ховон не теряет надежды, что Сончжон забудет о нём - даже если у самого Ховона забыть не получится.
Когда он возвращается домой, его жена уже спит.
"Извини меня, пожалуйста, я тебя совсем достала" - читает он записку, прикреплённую к холодильнику.
И Ховону так хочется, чтобы всё произошедшее ровно до этого момента оказалось просто сном.
Рядом с Сончжоном всё напоминает ему о прежних временах - черты лица Сончжона принадлежат красивому мальчику из его прошлого, он не потерял ни своей озорной улыбки, ни по-детски припухлых щёк. У Сончжона фигура юноши, который с лёгкостью бежит туда, куда ему вздумается. Его настоящий возраст можно было бы узнать по изменившемуся взгляду, по глазам, так много увидавшим, но Ховон никогда не был в этом достаточно хорош. Всё, что он видит - это Сончжон, не постаревший ни на день за всё время, прошедшее с их знакомства, когда они были дружным, весёлым бэндом.
Смотреть на Сончжона больно, обидно, а ещё капельку стыдно - так, словно это Ховон виноват в его странной особенности, как-будто это Ховону должно быть стыдно за то, что он подчиняется привычному течению времени, а не Сончжону - за то, что заставляет Ховона чувствовать себя ещё более взрослым - и стареющим, и смертным, и абсолютно не тем, кем он был.
За годы, на которые Сончжон вновь покидает его жизнь, происходит множество событий, которые не попадают ни в одну сводку новостей. Это радостная и печальная хроника, заполненная обычными повседневными заботами - Ховон работает, ссорится и вновь мирится с женой, ухаживает за ребёнком - в конце концов, просто живёт - и ездит отдыхать, и ворчит на людей, и рассказывает шутки друзьям, и ходит в магазины, и в кино, и даже на мюзиклы, и делает семье маленькие подарки, и засыпает по ночам спокойный, и просыпается с чистой совестью. Он не знает, может ли быть лучше или хуже, но этот быт устраивает его - настолько, что Ховон почти не задумывается о том, что стал обычным обывателем.
Сонгю выпускает новый сольный альбом, Ухён замечен в компании новой очаровательной подруги, новый хип-хоп коллектив Дону отправляется в азиатский тур, Мёнсу получает кинопремию - Ховон далёк от этих событий, поглощённый своей собственной личной жизнью, он только и успевает, что поздравлять друзей в социальных сетях. Его собственный профиль наполнен фотографиями своей семьи, и его память хранит множество забавных моментов с его сыном - вот он лежит на диване и жёлтым задорным фонтанчиком писается прямо в ховонову кружку, оставленную на полу у дивана, вот он перебирает крошечными мягкими пальчиками полиэтиленовый пакет ("Как аскетично" - качает головой Ховон - "Врачи сказали, что полезно для моторики" - непреклонно отвечает жена), вот хохочет, пока Ховон корчит ему рожицы, вот произносит первые звуки. Ховон помнит, как становятся мокрыми его глаза, когда он в первый раз берёт на руки своего первенца, как дрожат руки, когда приходится купать и пеленать его, как жена не разрешает ему слишком часто держать его, потому что не доверяет Ховону.
Из памяти Ховона стираются те прекрасные, счастливые моменты, проведённые рядом с группой, рядом с его любимым человеком, и, пока никого из них нет рядом, Ховон может представить, будто бы всю жизнь жил именно так, и никак иначе, и он уже не жалеет, что больше ничего не связывает его со сценой - ровно до тех пор, пока Сончжон вновь не врывается в его жизнь, не изменившийся, так странно, что Ховон сначала думает, что обознался, или сошёл с ума, или просто спит. Сончжон приходит прямо к нему домой, на часах полдесятого утра, Сончжону всё ещё около двадцати, Ховону уже сорок один, пятилетний сын с гиканьем носится вокруг него, жена удивлённо смотрит на Сончжона, чуть приоткрыв рот - когда-то это казалось Ховону очень милой её чертой.
- Боже мой, как же он похож на... как же его зовут? Он пел с тобой в одной группе! - восклицает она.
- Ли Сончжон, тётушка, его зовут Ли Сончжон. Здравствуйте, - отвечает Сончжон, улыбаясь, и Ховон видит, как в глазах супруги мелькает обида на это его "тётушка", а в глазах у Сончжона злые смешинки, и тогда он спешит перебить его и произносит:
- Это племянник Сончжона, Сончжин. Он и вправду вылитый дядька, мне даже страшно иногда становится. Прости, что не успел предупредить тебя. Сончжон попросил приютить своего племянника у нас на эти выходные. Сончжин, ты к друзьям вроде приехал?
- Ага. Простите за беспокойство.
- Ничего страшного, - его жена хорошая женщина, ей хватает ума и такта не устраивать сцену при госте, хотя Ховон и чувствует её недовольство - она так не любит, когда Ховон не рассказывает ей о чём-нибудь. - Я думаю, что в таком случае Сончжин будет не против съездить с вами на пляж, - Сончжон конечно же не против, в его руке одна небольшая сумка - кто знает, откуда он вернулся? - он не похож на человека, обременённого проблемами и вечно куда-то спешащего.
Ховон хочет хотя бы обнять его, хочет спросить, как вообще возможно такое, что он не состарился ни на день с тех пор, как они расстались, ему хочется касаться его, и гладить по волосам, и целовать его, а потом Ховон ловит в зеркале собственное отражение, и думает: "Дурак. Посмотри на себя".
Конечно же, Сончжон давно нашёл себе кого-то помоложе, конечно же, ему ничего не стоит просто приехать в гости. Ховон подхватывает сына на руки и говорит ему:
- Пойдём, покажем дяде, где он оставит сумку.
- И поедем на море? - его сын похож на свою мать, у него спокойный, кроткий нрав и тихий голос, она словно бы отдала ему все свои гены - настолько не похож на Ховона.
- Сначала завтрак, - улыбается Ховон, ощущая, как Сончжон не отводит от них взгляда. - А потом - сразу на море.
- Ура, - бормочет малыш, крепко хватаясь ладошками за его плечи.
- Он - вылитый ты, - тихо говорит Сончжон.
- Неправда, - смеётся Ховон.
- Никогда ничего в этом не понимал. Теперь, когда ты мне сказал, я вижу, что он похож на маму.
- Рад, что ты разобрался.
- Мне так жаль, что я не могу сейчас...
- Сончжон. Не здесь. Я бы очень хотел поговорить с тобой. Но лучше бы рядом не было никого из моей семьи.
Сончжон кивает - всегда всё понимает, но Ховон не видит в его глазах раскаяния или сожаления. Сончжон приезжает к нему, игнорируя его семью, игнорируя неловкое положение, в которое, возможно, попадёт Ховон, он приезжает получить своё и Ховону странно думать о том, что Сончжона по-прежнему тянет к нему - удивительно, как и то, что Ховон всё ещё чувствует к Сончжону слишком много противоречивых чувств, ведь он всегда был обычным человеком, а люди меняются, как меняются их предпочтения, их желания, их приоритеты, те, кого они любят, те, кого любят они.
Ховон охладел к своей жене, как и ей уже не так хорошо с ним - и это нормально, Ховон готов сжимать Сончжона в своих руках - нормально ли это?
Ховон переводит взгляд на ребёнка, чувствуя, как ему становится стыдно перед ним, он опускает его на пол и тот бежит впереди него на кухню, Сончжон смотрит на него прямо, не отводя взгляда - его любовник, пусть даже между ними так давно ничего не было.
"Ещё целый день впереди" - успокаивает себя Ховон. - "У меня будет время разобраться с этим".
- Что за имя такое дурацкое - Сончжин? - смеётся Сончжон.
- Первое, что в голову пришло, - отвечает Ховон.
Сын Ховона копается в прибрежном песке, делая башенку, стряпая куличики и копая ямку одновременно. Вокруг них множество людей, приехавших остудиться на пляж в выходной день.
Сончжон рядом с Ховоном, совсем близко, и их плечи постоянно соприкасаются. По загорелой коже Сончжона стекают капли воды, и загар - это единственное, что изменилось в Сончжоне. Горячий песок под ладонями нагревает пальцы, на небе - ни облака, день тягучий и жаркий, такой, что плавятся мысли в голове.
- Где ты так загорел? - спрашивает Ховон.
- Я много путешествую. Времени у меня предостаточно.
- Значит мне действительно не кажется.
Сончжон кивает - вечно юный, красивый, его дар и проклятие.
- И как долго ты будешь... таким?
- Вечно, наверное.
- Это страшно.
- Нисколько. Ховон, слушай. Я не зря уходил так надолго. Я могу сделать вечно молодым и тебя.
- Сончжон. Так не бывает, - Ховон смеётся, глупо и беспомощно.
- Ты просто подумай над этим. Просто согласись - и ты поймёшь, что не прав.
Ховон не смотрит на Сончжона, потому что ему страшно обернуться и увидеть его полубезумный взгляд.
"Так не бывает, так не бывает, так не бывает. Это всё бред, люди не могут возвращаться в прошлое по своему желанию" - уговаривает он себя, а сердце быстро-быстро бьётся о грудную клетку - словно он пробежал несколько километров без остановки, и Ховон всё смотрит вперёд, на маленького сына, копающегося в песке.
- Нам с женой постоянно повторяют, что у нас необыкновенно спокойный ребёнок. По-правде говоря, нас это очень радует. Дети наших соседей - два бешеных пацана с шилами в задницах. Мне кажется, мы с таким просто не справились бы.
- Может быть и справились... - Сончжону совсем не хочется говорить о его сыне, оно, в общем-то, и понятно, но Ховон вдруг теряется.
Ему досадно, что сейчас он не может найти нейтральных тем для разговора - со временем общаться станет только труднее.
- Когда мне исполнится... ну, шестьдесят четыре, например, ты не сможешь больше общаться со мной - я стану ворчливым, скучным стариканом. И, уж конечно, у меня появятся седые волосы, а может быть, я даже полысею, у меня будет большой живот и проблемы с пищеварением. Ты сразу перестанешь меня любить, - обещает Ховон. - Мне, конечно, будет обидно, но я смирюсь с естественным ходом событий.
- Я всегда буду где-то рядом с тобой. Я не отстану от тебя. Я буду появляться в твоей жизни снова и снова, до тех пор, пока ты не согласишься. Если бы я только мог просто по одному своему желанию снова сделать тебя таким, каким ты был, когда мы жили все вместе - я бы обязательно сделал. Но без твоего позволения ничего не получится. Ведь всегда есть запреты и правила, которые мешают нам быть счастливыми.
И когда Ховон, наконец, снова поворачивается к Сончжону, он видит ясный, строгий взгляд, и Сончжон совсем не похож на сумасшедшего, смотрит ему прямо в глаза и повторяет, снова и снова: "Пожалуйста, соглашайся, пожалуйста, ты нужен мне, пожалуйста, согласись".
- Пап, меня тошнит, - сын оказывается рядом так неожиданно, что Ховон вздрагивает от прикосновения его грязной, холодной ладошки к своему колену.
- Что? - переспрашивает он, а потом, когда тот повторяет, подхватывает ребёнка на руки.
У кабинки биотуалета он ждёт, пока тот прочистит желудок, и моет ему рот и нос, и поит водой, и звонит жене, а потом тому снова становится плохо и весь остаток дня превращается в сплошной круговорот, в котором стирается, теряется разговор с Сончжоном.
- Прости, что так получилось, - извиняется Ховон позже - в доме все спят, свет давно погашен и оба разговаривают в полной темноте, стоя у окна в гостиной.
- Ты знаешь, что тебе не нужно извиняться из-за этого. Я всё ещё жду твоего ответа.
- А ты знаешь, что я отвечу "нет", даже если то, что ты обещаешь - правда. Потому что я нужен своей семье – сыну, матери. Я сам выбрал такую жизнь - и должен прожить её честно.
- Я ещё вернусь к тебе. Ты ещё согласишься.
Ховону кажется, что проще было бы сдаться, но Сончжон упрям. Он обнимает его - как раньше, и целует - крепко, глубоко, так, как Ховон и ждал. Его родные, крепко спящие в своих комнатах, не могут заставить его остановиться, только не сегодня, только не сейчас.
Уже следующим утром Сончжон уходит, потому что пока ещё не видит причин оставаться. Ховон привык, его старая жизнь продолжается.
Сорок пятый год его жизни не назвать счастливым, но и неудачный слишком пустое и слабое слово.
После того, как Ховон хоронит мать, чувство усталости и тревоги так и не отступает. Что-то словно обещает ему - это только начало, и, вглядываясь в лицо своей жены, он, наконец, понимает, что смерть матери только даёт отсрочку ещё одному не самому хорошему событию в его жизни.
Это нормально - люди устают друг от друга, неизбежность, от которой мало кому удаётся когда-либо сбежать. Ховон старался - он любил свою жену, он хотел быть настоящим отцом своему ребёнку, он всегда был нежен с ней и уважал её. Он действительно был хорошим - но этого всегда слишком мало. Просто они действительно устают, и тогда Ховон говорит ей, что если она уйдёт сейчас, он не станет злиться и считать это предательством. Его матери больше нет, но она не должна терпеть ещё какое-то время только из-за этого. Он отпускает её - и она уходит. Так тривиально и легко, и ему хочется остаться ей другом, и чтобы она разрешала видеться с сыном, и помнила только доброе - мелочи по сравнению с тем, чего она хочет от него.
Ховон всегда был очень хорошим, другого слова не подобрать - добрый дядя Ли, который беспрекословно делит имущество в пользу жены и ребёнка, ищет другое жильё, первое время ночует в семейном кафе. Ховон живёт в этом непонятном состоянии несколько месяцев, пока, в конце концов, его снова не находит Сончжон.
- Прими мои соболезнования. Я бы приехал к тебе раньше, если бы знал, что случилось, - у Сончжона блестящие глаза, он красивый настолько, что Ховону хочется отвернуться.
- Ты даже не пытаешься выглядеть хотя бы немного старше, - вздыхает он.
- Прости, но я ничего не могу с этим поделать.
- Ты пропал ещё на четыре года. Я за это время остался совсем один, а ты... наверное, у тебя всё хорошо.
- Четыре года? Прости, - снова извиняется Сончжон. - В этом состоянии время летит так незаметно. Ведь я был уверен, что мы не виделись максимум год. Я узнал, что твоей мамы не стало, а потом ты развёлся... Послушай, теперь, когда ты больше не женат, почему бы тебе не согласиться?
- Снова стать молодым? Уйти с тобой? Ты понимаешь, что это совсем не смешно? Ты неожиданно являешься ко мне раз в хрен его знает сколько лет, и у меня всё в душе переворачивается каждый раз, когда я вижу тебя, потому что ты, по какой-то причине, остаёшься молодым и невероятно красивым, а у меня здесь время бежит совсем по-другому - нормально и ужасно быстро. И вот ты стоишь передо мной, такой, словно с фото вылез, и говоришь - я сделаю тебя молодым, пошли со мной. Сончжон, я не могу всё бросить и уйти. Мы разведены, но я все ещё отец, я должен помогать сыну - ему всего семь, и как это будет выглядеть - нестареющий - ха-ха-ха - отец и не по дням, а по часам взрослеющий мальчишка? Зачем ты приходишь? Издеваешься? Почему надо мной?
- Хоя...
- Зачем называешь меня "Хоя"? Хоя - это тот, другой человек, его больше нет, а я - Ли Ховон, взрослый мужик, мне сорок пять - ещё чуть-чуть и полжизни долой.
- Ну чего ты нервничаешь?
Ховон считает, что у него есть все основания - и для того, чтобы злиться, и для того, чтобы нервничать. Он думает, что если бы Сончжон действительно любил и уважал его - как прежде - он бы никогда не стал так издеваться над ним.
"Я выбрал обычную жизнь, я ушёл из компании много лет назад - и это был осознанный выбор, я не жалею, я поступил правильно, у меня всё отлично"
- У меня всё отлично, - повторяет он вслух. - Тебе незачем приходить. Я не соглашусь. Я не вижу причин соглашаться.
- Я могу придти и позже, когда твой ребёнок подрастёт. Я же говорил, у меня полно времени!
- Сончжон, зачем тебе это, хоть убей - не понимаю?
- Потому что я по-прежнему люблю тебя - любым, каким бы ты не становился. Я люблю тебя за то, каким ты снова станешь, когда позволишь мне. Потому что я не хочу быть один, я хочу, чтобы мы были вместе, как раньше.
И ему бы согласиться, просто сказать "да", и поверить, и, может, произойдёт чудо, и Ховон протянет руку Сончжону и они вместе уйдут куда-нибудь, далеко, в тихое спокойное место, где не будет прежних проблем и можно будет попытаться заново прожить эту жизнь.
- Ты такой эгоист, Сончжон. Уже всё решил, и времени у тебя полно. Только у меня его нет. Со мной столько всего может произойти, пока вырастет мой сын. А может я умру, потому что в кафе будет пожар, а я окажусь там, или меня собьёт машина, или упадёт кирпич на голову? А вдруг я встречу кого-нибудь? Женюсь? Сончжон, и ты обязательно встретишь кого-нибудь! Люди не любят друг друга вечно. Так не бывает.
Сончжон молчит, тихо вздыхает. Его хватает только на то, чтобы спросить у Ховона:
- Ты наказываешь себя за что-то что ли? Жалеешь, что тогда выбрал обычную жизнь, а теперь просто признавать не хочешь этого? Но я ведь не стану издеваться, просто согласись! Почему бы не начать заново, я же даю тебе такой шанс, я так долго добивался, чтобы мне разрешили использовать этот дар, я ведь на тебя мечтал его истратить, - голос у Сончжона тонкий и жалостливый - совсем как раньше, когда он что-то очень сильно просил, а Ховон не умел ему отказывать.
Как раньше не будет никогда.
- Ни за что я себя не наказываю. Всё у меня хорошо. Жизнь только один раз даётся, и я уж проживу её как-нибудь. Уходи, Сончжон, и лучше не возвращайся. Найди хорошего, достойного человека и живи с ним столько, сколько вам захочется.
Ховон и правда всё ещё любит его. Но Сончжон не захочет навещать старика, которым он вскоре станет - противного и упёртого, ведь он знает, что не будет соглашаться до последнего.
Ховон думает: "Лучше запомни меня таким, а потом уходи".
- Иди, Сончжон. Пожалуйста.
- Я вернусь! Ты от меня не избавишься!
- Уходи. Ты только мучаешь меня. Если всё-таки хочешь, чтобы я был счастлив, то просто не приходи больше. Я не могу тебя таким видеть. Прости меня.
- И ты меня прости. Мне так жаль, что я не сумел тебя уговорить.
- Прощай, Сончжон. Возвращайся домой.
- Пока, Хоя.
Он вновь называет его Хоя, но теперь это не имеет никакого значения.
Ли Сончжон уходит и Ховон не касается его рук напоследок, не целует его в последний раз, Сончжон уходит и больше не возвращается к нему - ни через год, ни через два, ни через пять лет.
Ховону исполняется пятьдесят, а потом пятьдесят пять, и даже шестьдесят. Жизнь мирно идёт своим чередом, и ему удаётся чувствовать себя состоявшимся, счастливым человеком. Сын навещает его, делает успехи и в школе, и в колледже, семейное кафе давно завещано ему, и Ховон гордится им – не в пример сильнее своего собственного отца, а бывшая жена посылает ему открытки на праздники и пироги – с сыном, когда приходит в гости. У Ховона бывали женщины, которые нравятся ему, которым нравится он, у него всё ещё есть друзья, с которыми он мог встречаться по выходным – жизнь удалась, неужели не? Пусть, в итоге, он устаёт, и круг интересов сужается, и иногда не хочется выходить из дома – это так нормально, не стоит даже думать об этом.
И поначалу он немного жалеет, и ещё помнит о Сончжоне - о том, какой чудесный он был, нежный и мягкий, красивый и необыкновенный, с кожей, пахнущей ветром и солёным морем (так он любит представлять его себе, если вдруг вспоминает, пусть так глупо, но так красиво) - однако с течением времени воспоминания расплываются, размываются как буквы на песчаном берегу, и тогда Ховон перестаёт жалеть.
...- Мне кажется, что я уже немного староват для интрижек с молодыми мальчиками.
Ли Ховону шестьдесят четыре и у него замечены нарушения сна, проблемы с сердцем, боли в спине, и, кроме того, достаточно сильно ослабло зрение.
Ли Сончжон стоит прямо перед ним и, несмотря на отсутствие очков, Ховон может поклясться своими зубными протезами, что тот так ни капли и не изменился с тех пор, как они вместе пели в поп-группе. Ли Сончжон замер в возрасте "вечные 20 с хвостиком", он выглядит счастливым и здоровым, а ещё по-прежнему клянётся Ховону в том, что он - его самый любимый хён.
Так и говорит ему:
- А помнишь, ты сказал, что в твои шестьдесят четыре я тебя разлюблю? Ну, видишь, я всё равно пришёл, я все ещё люблю тебя.
- Ну и дурак, - ворчит Ховон, пропуская его в квартиру.
Он спотыкается о пуфик - это случается с ним всякий раз, когда он начинает злиться, ругается еле слышно, хотя в его возрасте можно уже не смущаться всяких юнцов.
- Садись, - указывает Ховон на кресло. - Рассказывай, зачем пришёл.
- За тобой, - улыбается Сончжон, потому что думает, что это хорошая шутка.
- Нравится тебе издеваться? Посмотри на меня. Выдумал себе "любовь". Кажется, люди называют это герантофилией.
- Хоя... Ховон. Я ведь только выгляжу молодым, я тебя всего на три года младше, если ты забыл.
- Когда на тебя такого смотришь, обо всём на свете можно забыть, - вдруг улыбается Ховон, и Сончжон мягко смеётся в ответ.
- Много лет прошло. Твой сын, наконец, вырос, и ты живёшь один. Я снова здесь, потому что не забыл тебя. Самое время согласиться и уйти со мной, - твёрдо произносит Сончжон.
- Я старею, и в моей жизни нет ничего интересного - это утомляет настолько, что иногда я не мечтаю ни о чём другом, кроме как просто сдохнуть. Я устал от этой жизни и вторую такую же прожить не хочу, - качает Ховон головой.
- Это значит "нет"? - вздыхает Сончжон и Ховон видит, как его глаза наполняются слезами - и это очень странно, потому что никто и никогда не был способен заставить их Сончжона плакать, сколько бы там лет ему на самом деле не было.
- Это значит "нет", - говорит Ховон и видит, как Сончжон быстро-быстро подходит к нему, совсем вплотную, и на секунду ему даже кажется, что тот просто решил убить его со злости, но Сончжон просто протягивает руку, кладёт ему прямо на сердце и выдыхает, зло и отчаянно:
- Не нужно мне твоё дурацкое согласие, не нужно, мне всё равно, я так долго ждал, всё равно будет по-моему!
Грудь словно обжигает, и от боли в сердце немеет всё его тело, и Ховону хочется кричать, или оттолкнуть эту тяжёлую, сильную руку, ему кажется, что сейчас он просто умрёт от этой бесконечной боли, он и подумать не мог, что будет так больно, он вообще ничего такого не хотел, и как же ужасно больно...
Он валится на пол, задыхаясь и вдыхая через раз, он смотрит на свои руки, понимая, что не видит на них пигментных пятен и морщин, Ховон протягивает руки к лицу, щупает кожу - ровная и гладкая.
- Я не буду смотреть в зеркало, - осипшим голосом говорит он. - Я сойду с ума, если увижу это. Я уже сошёл с ума, этого быть не может...
Сончжон садится на пол рядом с ним, он говорит, что Ховону надо немного придти в себя, он уговаривает его не двигаться и не делать резких движений.
- Я думаю, твоему телу надо немного привыкнуть.
- Я не просил тебя!
- Но теперь уже никуда не деться! Я очень тебя прошу, не двигайся, я ведь никогда ещё так не делал, а вдруг что-то случится!
- Об этом раньше надо было думать! А мне вообще терять нечего - так и так помирать.
- Да не ворчи ты!
- Мне шестьдесят четыре года, я помереть хотел спокойно. Это ты виноват.
- Господи, ты ведь и вправду совсем как тот Хоя... - вздыхает вдруг Сончжон, его рука быстро скользит по щеке Ховона - и всю злость словно вытаскивают из него и он успокаивается.
- Тебе не нужно было делать меня "как раньше". Ничего хорошего из этого не выйдет, - устало говорит Ховон.
- Неправда. Тебе понравится, я обещаю. У нас столько всего впереди.
Сончжон несмело жмёт его руку, Сончжон устало прислоняется к нему - кто может знать, сколько сил он потерял. И тогда Ховон разрешает себе погладить Сончжона по голове - ласково и успокаивающе, как раньше.
А потом Ховон прислушивается к своим ощущениям - к ощущениям своего молодого и обновлённого тела - и произносит:
- Я так есть хочу.
- Куда мы теперь идём? - спрашивает Ховон.
На нём его старые брюки и футболка его сына, которую тот когда-то давно оставил у Ховона дома - футболка немного жмёт и Ховон думает о том, как худ его ребёнок, что надо достать новую...
- Разобраться с одним делом, - вздыхает Сончжон.
- Ну нет, что ещё?
- Ты, как отец, прекрасно знаешь, что за провинности бывают наказания.
- Тебя накажут?
- Нас накажут.
- А мне обязательно идти с тобой? Это нечестно, я снова повторю – я не просил тебя делать меня таким.
- Ты можешь пойти куда захочешь - у тебя вечность впереди, - Сончжон не смотрит ему в глаза, предпочитая смотреть себе под ноги.
- И что же будет, если я не пойду с тобой?
- Тебя всё равно найдут.
- Это было бы хорошим уроком для тебя, - серьёзно говорит Ховон. - Я ведь действительно был против. Но если с тобой что-то случится, то я останусь один - вечно молодой, и это будет сплошное мучение... Поэтому я иду с тобой. Надеюсь, как-нибудь выкрутимся.
Сончжон улыбается так широко, что Ховон ловит себя на мысли, что сцеловать сейчас эту улыбку было бы так здорово - как раньше. И он так и поступает.
- Нет, вот только не обольщайся - это типа благодарность, всё-таки я снова молодой, хоть и не особо этому рад, - ворчит он, но Сончжон всё равно смеётся.
- А не хочешь ещё раз поесть? - спрашивает у него Ховон. - Я ведь совсем забыл, как много еды нужно молодым.
И они идут в первое попавшееся кафе. А впереди у них - вечность.
the end.
* - использована строка из песни The Beatles «When I’m 64»
Автор: БеллкаО (Фебус)
Бета: БеллкаО
Фандом: k-pop, Infinite
Пейринг: ХоЧжон (Хоя/Сончжон)
Рейтинг: R
Жанр: слэш, повседневность, сказочга
Предупреждения: AU, OOC и вообще странносте
Отказ от прав: не моё
Краткое описание: однажды Сончжон перестал стареть. Но эта история не совсем о нём, а о Ли Ховоне, для которого время течёт неумолимо нормально
От автора: Посвящается Вике aka HanazawaAyami за то, что помогала писать, предлагала идеи и терпела меня. Спасибо тебе огромное!
Мне жаль, ведь фик опять получился совсем не таким, каким задумывался изначально, и вообще, должен был быть death-фиком, но рука не поднялась убить кое-кого очень любимого Q_Q
Я только учусь.
А ещё у меня переизбыток диалогов ближе к финалу - ненавижу это! ><
7240 слов
Поздней весной пусанские ночи очень холодны, потому Ховону, привыкшему спать с открытой форточкой, приходится закрывать окно. Утро встречает его мягкой, звенящей тишиной, которую изредка прерывает лишь звон посуды и шум льющейся из крана воды на кухне - мать готовит ему завтрак. Ховону нравится просыпаться каждое утро по звонку будильника - всегда в одно и то же время, ему нравится просыпаться вот так, зная, что больше не нужно думать о плотном гастрольном графике или о том, что сегодня ночью, из-за съёмок передачи или фотосессии, поспать, возможно, уже не получится. Ховону нравится лежать ещё пять минут, закрыв глаза, прежде чем заставить себя, наконец, подняться с кровати и пойти умываться.
Приведя себя в порядок, он проходит на кухню, привычно целует мать в щёку, быстро завтракает и уезжает на работу - всё просто и понятно ничего интересного не происходит, но Ховону пока ещё не надоела такая спокойная, стабильная жизнь.
По утрам в его кафе много посетителей - люди говорят, что его повара готовят замечательные завтраки, да и обстановка тут уютная, как ни крути. В промежуток времени между завтраком и обедом людей здесь почти не бывает, Ховон очень любит это время - спокойное и размеренное - в эти часы он может заняться бумажной работой, или выпить чашку кофе, наблюдая в окно за прохожими, или обдумать, какие блюда будут включены в летнее меню. На самом деле работу управляющего совсем не назовёшь лёгкой, но отец успел передать ему опыт, к тому же, Ховон никак не может отделаться от мысли, что когда он был звездой, работать ему приходилось не в пример больше и тяжелей.
"Ты правильно поступил, сын" - говорит ему отец в тот день, когда он всё же возвращается домой после распада группы. Настроение у Ховона гадкое - и оттого, что отец вдруг начинает гордиться его решением, легче не становится - только гаже и гаже, словно все эти годы Ховон развлекался, не зарабатывая никаких денег, и висел на шее у родителей.
"Ты никогда бы не смог понять, как это на самом деле тяжело!" - хочется закричать ему отцу в лицо, но он сдерживает себя, в конце концов, это его отец, в конце концов, от его решения зависит его судьба, и если он откажется принять его в бизнес, то Ховону будет некуда податься.
Ховону противно от мысли, что он ведёт себя как трус, ему больно, что отец так и не смог принять его таким, какой он есть. Его отец горд потому, что Ховон, наконец, отказался от своей мечты, что он не идёт в сольные исполнители, что он хочет связать свою жизнь с их семейным кафе. "Что ж, жизнь не всегда бывает к нам справедлива" - невесело проносится в его голове, когда он жмёт крепкую, большую ладонь своего отца.
Ховон отгоняет непрошеные мысли и думает о том, что, несмотря на его уход, некоторые фанаты не забывает про него. Он видит их изредка - этих повзрослевших девушек, которые когда-то, краснея, бледнея и визжа от восторга, следовали за ними по пятам, куда бы они только не направлялись. Посетительницы, у некоторых из которых, быть может, уже есть маленькие дети, приходят к нему в кафе, чаще лишь для того, чтобы посмотреть на Хою, и почти не притрагиваются к еде за всё это время, они светятся от счастья, когда Ховон подходит к ним для того, чтобы лично принять заказ. Иногда он даже чувствует себя перед ними как-будто в чём-то виноватым, возможно потому, что думает порой о том, как мог бы сделать их ещё счастливее, если бы остался тогда на сцене - но прошлого не вернуть, время бежит вперёд, быстро и непоколебимо, и ему уже никогда не узнать, как всё сложилось, поступи он по-другому. Он улыбается своим посетительницам улыбкой, которую они всегда так любили и отправляется на кухню, чтобы передать поварам заказ.
На часах одиннадцать, в кафе всего пять человек, Ховон как раз заканчивает разбирать счета, когда слышит звяканье колокольчика над входной дверью. Он оборачивается, чтобы посмотреть на нового посетителя и его сердце пропускает удар, потому что вошедшего человека он смог бы узнать из тысячи почти ничем не отличимых друг от друга людей.
Ли Сончжон одет в мешковатую одежду, он прячет волосы под кепкой, и на глазах у него очки - обычный посетитель, каких за целый день у него бывают десятки, но с Ли Сончжоном связано так много воспоминаний и так много общего, что Ховон уверен - он просто не мог перепутать. Ховон безотрывно смотрит на него, до тех пор, пока Сончжон не замечает его взгляда, а потом его полных губ касается улыбка и он стремительно приближается к дальнему столику у окна, за которым расположился его бывший согруппник.
- Привет, Хоя! - выдыхает Сончжон и Ховон забывает сказать что-нибудь в ответ.
Ховон прекрасно помнит, каким уверенным в себе, страстным и самодостаточным он был, когда его называли Хоя. Помнит также хорошо, как и то, что именно Хоя позволяет ему поверить в собственную крутость и во вседозволенность в тот момент, когда в один из тех славных вечеров Сончжон сам подходит к нему однажды для того, чтобы поцеловать его в первый раз. И в тот момент, когда Ховон, пытаясь сохранить в себе остатки самообладания, хочет остановить Сончжона, именно Хоя в его голове шепчет ему: "Не останавливайся", - и губы Сончжона такие потрясающе мягкие и нежные, и всё его тело словно просится к нему в объятия - так, как если бы Сончжон с самого начала был его стопроцентным идеалом и создан специально для Ховона.
В ту секунду Ховон проигрывает самому себе, и ему становится душно и тесно от одежды на нём и неловко от разом обрушившегося урагана мыслей и желаний; в ту секунду Ховон выигрывает, ощущать себя победителем отнюдь не ново, но так великолепно - вдвойне, оттого, что приз здесь сам Сончжон, со сбившимся дыханием, растрёпанными волосами, искусанными губами, Сончжон, крепко хватающийся за него пальцами, толкающийся в его руку, нежный, твёрдый, невероятный, прекрасный.
Тогда Сончжон выглядит даже слишком смущённым для того, кто сам делает первый шаг. Ховон прижимает его к себе и долго водит губами по его лицу и волосам, успокаивая.
Он растерян не меньше, но счастлив так, как может быть счастлив человек, который добился всего, чего хотел. Ховон перестаёт задумываться о будущем, начиная с той ночи, зная, что теперь у него есть дело, которое он любит и человек, с которым ему хочется быть рядом. Он проводит с Сончжоном так много времени, сколько возможно с их невероятно плотным графиком и получает в ответ столько любви, что забывает обо всём на свете. Когда группу, наконец, распускают, Ховон чувствует себя рыбой, выброшенной на берег. Времена удачи и любви заканчиваются, о том, чтобы уйти из компании у Сончжона даже речи не идёт, и тогда они расстаются - тяжело и болезненно, и вся эта ситуация выбивает почву из-под ног Ховона. Именно тогда он приходит к своему отцу, именно тогда вся его жизнь начинает идти наперекосяк. Каждый его день заполняется житейскими проблемами и заботами, редкими новостями о Сончжоне и остальных, мать настаивает на том, чтобы Ховон начинал искать себе невесту, отец начинает тяжело болеть.
В конце концов, Ховон действительно привыкает к этой жизни, в конце концов, ему даже начинает нравиться, Ховон повторяет себе, что поступил разумно и это утешение работает - ровно до тех пор, пока Сончжон вновь не врывается в его жизнь.
- Ты ведь прекрасно знаешь, зачем я здесь, - Сончжон слишком близко - настолько, что Ховон мог бы расслышать, как быстро-быстро бьётся сердце в его груди, и он думает: "К чёрту всё", когда целует Сончжона, и запускает руку ему в волосы, и касается тела, которое привычно отзывается на его ласку.
Всё происходящее между ними сейчас так похоже на то, что происходило за несколько лет до - Ховону даже становится немного неловко. В свои "через месяц уже тридцать два" он не слишком изменился, однако то, что он стал старше, явно бросается в глаза. Сончжон не изменился ни капли, ни случайной маленькой морщинки под глазами, бледный и худой, синяк на колене, как часто бывало в его артистическом подростковом периоде, когда Ховон так любил жаловаться на его переходный возраст и подолгу залипать, глядя на то, как Сончжон по-бабски вертит несуществующей тощей задницей. Заниматься с ним сексом странно - выглядит так, как-будто совращаешь ещё вчера окончившего школу парнишку, но ведь Ховон знает, что это его Сончжон - "Мой!" - обжигает мысль, словно со всей силы бьют по оголённому нерву, а Сончжон умело вылизывает его всего, а потом нетерпеливо насаживается на его пальцы, и Ховон как и прежде просто отключается, забывает обо всём на свете, входя в него - горячо и узко, великолепно до потери сознания.
Когда они приходят в себя, Ховон видит, что глаза у Сончжона шалые, горят в темноте, смотрят прямо в него.
- Я очень рад, что ты здесь, - говорит Ховон - достаточно искренне, чтобы Сончжон сразу ему поверил.
- И я рад, - его ладони скользят по лицу Ховона, изучая и запоминая, - Я ушёл из компании. И, знаешь, мне нужно будет уйти, ненадолго, решить одно срочное дело. Это очень важно для меня. Для нас. И я тебя только об одном хочу попросить - дождись меня, пожалуйста. Это не займёт много времени, я обещаю.
- Не на год же ты уходишь, - бормочет Ховон, улыбаясь. - Чего б и не подождать, - тихонько смеётся он, взъерошивая Сончжону волосы как тогда , и в этот момент он абсолютно счастлив, и на следующее утро Сончжон уходит, так и не дождавшись, пока Ховон проснётся.
"Не беда" - думает Ховон. - "Уж это совсем не проблема" – потому, что проблема оказывается в том, что Сончжон не возвращается - ни через неделю, ни через месяц, ни через год.
Ховон тоскливо занимается повседневными делами, так и продолжая выслушивать материнское: "Женился бы ты уже, сынок", дни летят быстро и неутомимо, весна сменяется летом, лето, как водится, осенью, зимние дни выдаются на редкость тёплыми и снег идёт всего раз пять за всю зиму, а к новой весне Ховон встречает девушку - моложе его всего на четыре года (из хорошей семьи, родители уже переживают, что засиделась в невестах, скромная, аккуратная, худенькая и маленькая), и что-то в его сердце ёкает, когда однажды он заправляет ей за ухо выбившуюся из причёски прядь волос. Когда Сончжон не возвращается и к невыносимо жаркому лету, почти ровно через год после того, как они виделись в последний раз, Ховон решает больше не ждать - и почти не жалеет о принятом решении.
Его девушка, кажется, почти что плачет, когда Ховон делает ей предложение.
Ховона почти не интересует настоящее тех людей, с которыми он проводил так много времени в прошлом - "почти" означает, что у него хватает времени и желания звонить им иногда, чтобы узнать об их здоровье, или подписать открытку на праздник - что же касается более подробных деталей их жизни... что ж, у Ховона есть дела и поважнее.
Ховону тридцать шесть, его маленькая хорошенькая жена беременна их первенцем, настроение у неё меняется по сто раз на дню, ей постоянно плохо, и уж, конечно, Ховон только и может, что думать о том, как бы облегчить её жизнь - ведь в таком случае немного легче будет и ему. По-правде говоря, он не имеет ни малейшего понятия о том, как это делается. Он выходит в магазин, слыша вслед: "Купи персиков, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ты смерти моей, наверное, хочешь", и тяжело вздыхает.
Стыдно признаваться, но её капризы утомляют его. Ховон ругает себя и думает о том, как это удивительно - касаться её округлого тёплого живота, врачи говорят, что ещё немного, и можно будет почувствовать, как ребёнок шевелится внутри, а ещё он слышал, что ближе к родам можно будет видеть очертания прямо сквозь кожу – врут, наверное, но каждый раз, когда Ховон думает об этом, его охватывает дрожь, от счастья и страха одновременно. Жар пусанского лета принимает его в свои объятия, и вскоре футболка намокает и начинает липнуть к его спине, однако Ховон не замечает этого и он почти что счастлив, думая обо всех этих милых хлопотах, которые сопровождают подготовку к рождению ребёнка, когда чувствует вибрацию телефона в кармане шорт.
- Есть новости о Сончжоне? - безо всяких приветствий спрашивает его Мёнсу - тон у него обвиняющий, словно это Ховон виноват в том, что Сончжон пропал из поля зрения их общих друзей.
- И тебе здравствуй, - недовольно произносит он в ответ.
- Я почти что уверен, что ты наговорил ему чего-нибудь во время вашей встречи, - настойчиво говорит Мёнсу - и Ховон бы никогда не подумал, что Мёнсу будет когда-либо способен на такие сильные эмоции, как злость и беспокойство.
Он всегда был слишком привязан к его Сончжону, Ховон всегда недолюбливал Мёнсу за это. Ховон одёргивает себя - кто старое помянет, тому глаз вон, так ведь говорят?
- Я рад, что ты позвонил, спасибо, что по-прежнему интересуешься моей жизнью и тем, как у меня дела, я это ценю, - жизнь научила Ховона отвечать на обвинения и он, некогда чрезмерно добродушный, ужасно рад этому обстоятельству. Обаяние Мёнсу никогда не работало с ним. - Тебе не пора на съёмки?
- Сончжон пропал на четыре с лишним года, а ты был последним, кто видел его! Неужели тебе вообще плевать?
Ховону не плевать. Пока его беременная супруга беспокойно ворочается во сне, Ховон думает о Сончжоне. Занимаясь делами в семейном кафе, Ховон думает о Сончжоне. Даже в свой день рождения Ховон думает о Сончжоне. Ховону никогда не было всё равно.
Это, пожалуй, стыдно - думать о своей бывшей большой и чистой любви, когда у тебя дел по горло и миллион нерешённых проблем. Прошло целых четыре года, а Ховон по-прежнему чувствует себя брошенным, и он действительно не может понять, почему Сончжон так и не смог вернуться, но, как бы там ни было, это был его выбор, а Ховон поступил согласно текущим обстоятельствам - потому что это было единственным правильным решением на тот момент, потому что у него были обязательства перед родителями, потому что ему нужно было думать о будущем, а не полагаться на зыбкую надежду.
Иногда Ховон с ужасом думает о том, что с Сончжоном что-то могло произойти, и какое такое незавершённое дело у него было, и как это больно - думать о том, что четыре года назад он прикасался к Сончжону в последний раз. А в следующую секунду он представляет себе, как расстаётся с женой, как теряет своего ребёнка - и всё кажется ему маленьким и жалким в сравнении с этой бедой.
Он любит их - это единственная правда, неоспоримая истина, это идеал семейной жизни, о которой Ховон всегда мечтал.
- Мне не плевать. Я люблю Сончжона и никогда бы не обидел его. А теперь мне пора - моя жена убьёт меня, если я не куплю ей персики.
И Ховон нажимает сброс и не жалеет ни о чём.
А потом, в магазине на углу, уже на полпути к кассе, встречает прекрасного, ничуть не изменившегося со дня их последней встречи, Ли Сончжона.
Ховон прижимает Сончжона к холодной стене маленького номера хостела, который построили пять лет назад в четырёх кварталах от его дома.
Сончжону не хватает воздуха, когда Ховон крепко целует его, и обнимает так, что кости могут хрустнуть в любой момент. Он грязно ругается - Сончжону никогда раньше не приходилось слышать от Ховона подобного и, он вынужден это признать, пусть даже ругательства о большей части по его душу, Сончжона это необыкновенно заводит. Он стонет Ховону в рот - и кто-то словно дёргает за стоп-кран и всё прекращается.
- Я не могу, - тихо говорит ему Ховон, а его руки всё ещё держатся за Сончжона, хватаются, сжимаются в кулаки, комкая его футболку, и тот чувствует, что совсем не хочет отпускать.
- Можешь. Она ведь беременная и не даёт тебе, а ты ведь не каменный.
- Я люблю свою жену, не смей даже слова про неё говорить! - в глазах Ховона злость и тоска, через тонкие занавески в комнату рвётся яркое летнее солнце, и Сончжон чётко видит тени, залёгшие под его глазами.
- Я знаю, - отвечает Сончжон. - Но ведь и меня тоже, - у него всё так легко и просто - не изменившийся внешне, молодой красивый мужчина, уверенный в том, что всё, что не пожелай, окажется у его ног.
- Иди ко мне, - тянет он Ховона за собой, в глубину комнаты - всё так прозаично и гадко, и вот она первая измена, на этой застеленной бежевым двуместной кровати, несомненно, измена, ведь Ховон сдаётся, стоит только Сончжону едва коснуться его.
Ховону, как и несколько лет назад, нравится целовать Сончжона за ухом, нравится контраст их кожи - его смуглой и бледной сончжоновой, нравится, как Сончжон водит кончиками пальцев по его телу и волоски на руках от этого приподнимаются, и он возбуждён так сильно, что это напоминает ему их первые ночи, проведённые вместе.
Они целуются, снова и снова, Ховон знает, что больше нет пути назад, он не сможет остановиться...
...- Я... я не могу говорить о своих чувствах, - произносит, наконец, Сончжон, он приподнимается на кровати, растрёпанный и раскрасневшийся, и это заставляет сердце Ховона петь.
У него дома - жена, ждущая свои персики, и это причиняет боль.
- Стыдно признаться, как сильно любишь меня после того, что между нами было? - усмехается Ховон, а в его голове крутится миллион оправданий, которые он мог бы наплести своей жене и такого чувства вины он, может, и не испытывал ещё никогда.
- Вроде того.
- Я так виноват перед ней. Я... Вот я точно не могу говорить сейчас о своих чувствах. Когда я вижу тебя, у меня все предохранители слетают. Мне нельзя так поступать, Сончжон - у меня теперь семья, я не брошу их, - Ховон предельно честен, потому что его Сончжону не стыдно рассказать всю правду, потому что его Сончжон обязательно должен его понять.
- Ты и не должен. Всё равно мне снова придётся уйти. Я почти добился того, чего хотел, почти получил то, чего добивался, и потому я не могу бросить всё на полпути.
- И как долго ты будешь отсутствовать в этот раз? Всё также не будешь давать о себе знать? Ты хоть знаешь, что они о тебе переживали? Мёнсу мне всю плешь проел своими вопросами и подозрениями.
- Я не знаю. Но я всё ещё надеюсь, что ты подождёшь меня.
- Я не буду ждать, Сончжон. Сколько лет, думаешь, успеет исполниться моему ребёнку в тот следующий раз, когда ты соизволишь появиться? Думаешь, всё брошу и побегу?
- Я не знаю.
Сончжон выглядит маленьким и запутавшимся сейчас, такой - закутавшийся в покрывало, растрёпанный, разгорячённый, такой невероятно красивый.
- Я знаю, что ты понимаешь в каком я положении, - Ховон тянет ладонь и гладит Сончжона по руке. - Но я всё ещё люблю тебя.
Когда Ховон целует Сончжона, он прекрасно понимает, что кто бы не стоял между ними и какое бы расстояние между ними не находилось, всегда будет это чувство, что связывает их вместе. Это безнадёжная битва была проиграна уже давно, но Ховон не теряет надежды, что Сончжон забудет о нём - даже если у самого Ховона забыть не получится.
Когда он возвращается домой, его жена уже спит.
"Извини меня, пожалуйста, я тебя совсем достала" - читает он записку, прикреплённую к холодильнику.
И Ховону так хочется, чтобы всё произошедшее ровно до этого момента оказалось просто сном.
Рядом с Сончжоном всё напоминает ему о прежних временах - черты лица Сончжона принадлежат красивому мальчику из его прошлого, он не потерял ни своей озорной улыбки, ни по-детски припухлых щёк. У Сончжона фигура юноши, который с лёгкостью бежит туда, куда ему вздумается. Его настоящий возраст можно было бы узнать по изменившемуся взгляду, по глазам, так много увидавшим, но Ховон никогда не был в этом достаточно хорош. Всё, что он видит - это Сончжон, не постаревший ни на день за всё время, прошедшее с их знакомства, когда они были дружным, весёлым бэндом.
Смотреть на Сончжона больно, обидно, а ещё капельку стыдно - так, словно это Ховон виноват в его странной особенности, как-будто это Ховону должно быть стыдно за то, что он подчиняется привычному течению времени, а не Сончжону - за то, что заставляет Ховона чувствовать себя ещё более взрослым - и стареющим, и смертным, и абсолютно не тем, кем он был.
За годы, на которые Сончжон вновь покидает его жизнь, происходит множество событий, которые не попадают ни в одну сводку новостей. Это радостная и печальная хроника, заполненная обычными повседневными заботами - Ховон работает, ссорится и вновь мирится с женой, ухаживает за ребёнком - в конце концов, просто живёт - и ездит отдыхать, и ворчит на людей, и рассказывает шутки друзьям, и ходит в магазины, и в кино, и даже на мюзиклы, и делает семье маленькие подарки, и засыпает по ночам спокойный, и просыпается с чистой совестью. Он не знает, может ли быть лучше или хуже, но этот быт устраивает его - настолько, что Ховон почти не задумывается о том, что стал обычным обывателем.
Сонгю выпускает новый сольный альбом, Ухён замечен в компании новой очаровательной подруги, новый хип-хоп коллектив Дону отправляется в азиатский тур, Мёнсу получает кинопремию - Ховон далёк от этих событий, поглощённый своей собственной личной жизнью, он только и успевает, что поздравлять друзей в социальных сетях. Его собственный профиль наполнен фотографиями своей семьи, и его память хранит множество забавных моментов с его сыном - вот он лежит на диване и жёлтым задорным фонтанчиком писается прямо в ховонову кружку, оставленную на полу у дивана, вот он перебирает крошечными мягкими пальчиками полиэтиленовый пакет ("Как аскетично" - качает головой Ховон - "Врачи сказали, что полезно для моторики" - непреклонно отвечает жена), вот хохочет, пока Ховон корчит ему рожицы, вот произносит первые звуки. Ховон помнит, как становятся мокрыми его глаза, когда он в первый раз берёт на руки своего первенца, как дрожат руки, когда приходится купать и пеленать его, как жена не разрешает ему слишком часто держать его, потому что не доверяет Ховону.
Из памяти Ховона стираются те прекрасные, счастливые моменты, проведённые рядом с группой, рядом с его любимым человеком, и, пока никого из них нет рядом, Ховон может представить, будто бы всю жизнь жил именно так, и никак иначе, и он уже не жалеет, что больше ничего не связывает его со сценой - ровно до тех пор, пока Сончжон вновь не врывается в его жизнь, не изменившийся, так странно, что Ховон сначала думает, что обознался, или сошёл с ума, или просто спит. Сончжон приходит прямо к нему домой, на часах полдесятого утра, Сончжону всё ещё около двадцати, Ховону уже сорок один, пятилетний сын с гиканьем носится вокруг него, жена удивлённо смотрит на Сончжона, чуть приоткрыв рот - когда-то это казалось Ховону очень милой её чертой.
- Боже мой, как же он похож на... как же его зовут? Он пел с тобой в одной группе! - восклицает она.
- Ли Сончжон, тётушка, его зовут Ли Сончжон. Здравствуйте, - отвечает Сончжон, улыбаясь, и Ховон видит, как в глазах супруги мелькает обида на это его "тётушка", а в глазах у Сончжона злые смешинки, и тогда он спешит перебить его и произносит:
- Это племянник Сончжона, Сончжин. Он и вправду вылитый дядька, мне даже страшно иногда становится. Прости, что не успел предупредить тебя. Сончжон попросил приютить своего племянника у нас на эти выходные. Сончжин, ты к друзьям вроде приехал?
- Ага. Простите за беспокойство.
- Ничего страшного, - его жена хорошая женщина, ей хватает ума и такта не устраивать сцену при госте, хотя Ховон и чувствует её недовольство - она так не любит, когда Ховон не рассказывает ей о чём-нибудь. - Я думаю, что в таком случае Сончжин будет не против съездить с вами на пляж, - Сончжон конечно же не против, в его руке одна небольшая сумка - кто знает, откуда он вернулся? - он не похож на человека, обременённого проблемами и вечно куда-то спешащего.
Ховон хочет хотя бы обнять его, хочет спросить, как вообще возможно такое, что он не состарился ни на день с тех пор, как они расстались, ему хочется касаться его, и гладить по волосам, и целовать его, а потом Ховон ловит в зеркале собственное отражение, и думает: "Дурак. Посмотри на себя".
Конечно же, Сончжон давно нашёл себе кого-то помоложе, конечно же, ему ничего не стоит просто приехать в гости. Ховон подхватывает сына на руки и говорит ему:
- Пойдём, покажем дяде, где он оставит сумку.
- И поедем на море? - его сын похож на свою мать, у него спокойный, кроткий нрав и тихий голос, она словно бы отдала ему все свои гены - настолько не похож на Ховона.
- Сначала завтрак, - улыбается Ховон, ощущая, как Сончжон не отводит от них взгляда. - А потом - сразу на море.
- Ура, - бормочет малыш, крепко хватаясь ладошками за его плечи.
- Он - вылитый ты, - тихо говорит Сончжон.
- Неправда, - смеётся Ховон.
- Никогда ничего в этом не понимал. Теперь, когда ты мне сказал, я вижу, что он похож на маму.
- Рад, что ты разобрался.
- Мне так жаль, что я не могу сейчас...
- Сончжон. Не здесь. Я бы очень хотел поговорить с тобой. Но лучше бы рядом не было никого из моей семьи.
Сончжон кивает - всегда всё понимает, но Ховон не видит в его глазах раскаяния или сожаления. Сончжон приезжает к нему, игнорируя его семью, игнорируя неловкое положение, в которое, возможно, попадёт Ховон, он приезжает получить своё и Ховону странно думать о том, что Сончжона по-прежнему тянет к нему - удивительно, как и то, что Ховон всё ещё чувствует к Сончжону слишком много противоречивых чувств, ведь он всегда был обычным человеком, а люди меняются, как меняются их предпочтения, их желания, их приоритеты, те, кого они любят, те, кого любят они.
Ховон охладел к своей жене, как и ей уже не так хорошо с ним - и это нормально, Ховон готов сжимать Сончжона в своих руках - нормально ли это?
Ховон переводит взгляд на ребёнка, чувствуя, как ему становится стыдно перед ним, он опускает его на пол и тот бежит впереди него на кухню, Сончжон смотрит на него прямо, не отводя взгляда - его любовник, пусть даже между ними так давно ничего не было.
"Ещё целый день впереди" - успокаивает себя Ховон. - "У меня будет время разобраться с этим".
- Что за имя такое дурацкое - Сончжин? - смеётся Сончжон.
- Первое, что в голову пришло, - отвечает Ховон.
Сын Ховона копается в прибрежном песке, делая башенку, стряпая куличики и копая ямку одновременно. Вокруг них множество людей, приехавших остудиться на пляж в выходной день.
Сончжон рядом с Ховоном, совсем близко, и их плечи постоянно соприкасаются. По загорелой коже Сончжона стекают капли воды, и загар - это единственное, что изменилось в Сончжоне. Горячий песок под ладонями нагревает пальцы, на небе - ни облака, день тягучий и жаркий, такой, что плавятся мысли в голове.
- Где ты так загорел? - спрашивает Ховон.
- Я много путешествую. Времени у меня предостаточно.
- Значит мне действительно не кажется.
Сончжон кивает - вечно юный, красивый, его дар и проклятие.
- И как долго ты будешь... таким?
- Вечно, наверное.
- Это страшно.
- Нисколько. Ховон, слушай. Я не зря уходил так надолго. Я могу сделать вечно молодым и тебя.
- Сончжон. Так не бывает, - Ховон смеётся, глупо и беспомощно.
- Ты просто подумай над этим. Просто согласись - и ты поймёшь, что не прав.
Ховон не смотрит на Сончжона, потому что ему страшно обернуться и увидеть его полубезумный взгляд.
"Так не бывает, так не бывает, так не бывает. Это всё бред, люди не могут возвращаться в прошлое по своему желанию" - уговаривает он себя, а сердце быстро-быстро бьётся о грудную клетку - словно он пробежал несколько километров без остановки, и Ховон всё смотрит вперёд, на маленького сына, копающегося в песке.
- Нам с женой постоянно повторяют, что у нас необыкновенно спокойный ребёнок. По-правде говоря, нас это очень радует. Дети наших соседей - два бешеных пацана с шилами в задницах. Мне кажется, мы с таким просто не справились бы.
- Может быть и справились... - Сончжону совсем не хочется говорить о его сыне, оно, в общем-то, и понятно, но Ховон вдруг теряется.
Ему досадно, что сейчас он не может найти нейтральных тем для разговора - со временем общаться станет только труднее.
- Когда мне исполнится... ну, шестьдесят четыре, например, ты не сможешь больше общаться со мной - я стану ворчливым, скучным стариканом. И, уж конечно, у меня появятся седые волосы, а может быть, я даже полысею, у меня будет большой живот и проблемы с пищеварением. Ты сразу перестанешь меня любить, - обещает Ховон. - Мне, конечно, будет обидно, но я смирюсь с естественным ходом событий.
- Я всегда буду где-то рядом с тобой. Я не отстану от тебя. Я буду появляться в твоей жизни снова и снова, до тех пор, пока ты не согласишься. Если бы я только мог просто по одному своему желанию снова сделать тебя таким, каким ты был, когда мы жили все вместе - я бы обязательно сделал. Но без твоего позволения ничего не получится. Ведь всегда есть запреты и правила, которые мешают нам быть счастливыми.
И когда Ховон, наконец, снова поворачивается к Сончжону, он видит ясный, строгий взгляд, и Сончжон совсем не похож на сумасшедшего, смотрит ему прямо в глаза и повторяет, снова и снова: "Пожалуйста, соглашайся, пожалуйста, ты нужен мне, пожалуйста, согласись".
- Пап, меня тошнит, - сын оказывается рядом так неожиданно, что Ховон вздрагивает от прикосновения его грязной, холодной ладошки к своему колену.
- Что? - переспрашивает он, а потом, когда тот повторяет, подхватывает ребёнка на руки.
У кабинки биотуалета он ждёт, пока тот прочистит желудок, и моет ему рот и нос, и поит водой, и звонит жене, а потом тому снова становится плохо и весь остаток дня превращается в сплошной круговорот, в котором стирается, теряется разговор с Сончжоном.
- Прости, что так получилось, - извиняется Ховон позже - в доме все спят, свет давно погашен и оба разговаривают в полной темноте, стоя у окна в гостиной.
- Ты знаешь, что тебе не нужно извиняться из-за этого. Я всё ещё жду твоего ответа.
- А ты знаешь, что я отвечу "нет", даже если то, что ты обещаешь - правда. Потому что я нужен своей семье – сыну, матери. Я сам выбрал такую жизнь - и должен прожить её честно.
- Я ещё вернусь к тебе. Ты ещё согласишься.
Ховону кажется, что проще было бы сдаться, но Сончжон упрям. Он обнимает его - как раньше, и целует - крепко, глубоко, так, как Ховон и ждал. Его родные, крепко спящие в своих комнатах, не могут заставить его остановиться, только не сегодня, только не сейчас.
Уже следующим утром Сончжон уходит, потому что пока ещё не видит причин оставаться. Ховон привык, его старая жизнь продолжается.
Сорок пятый год его жизни не назвать счастливым, но и неудачный слишком пустое и слабое слово.
После того, как Ховон хоронит мать, чувство усталости и тревоги так и не отступает. Что-то словно обещает ему - это только начало, и, вглядываясь в лицо своей жены, он, наконец, понимает, что смерть матери только даёт отсрочку ещё одному не самому хорошему событию в его жизни.
Это нормально - люди устают друг от друга, неизбежность, от которой мало кому удаётся когда-либо сбежать. Ховон старался - он любил свою жену, он хотел быть настоящим отцом своему ребёнку, он всегда был нежен с ней и уважал её. Он действительно был хорошим - но этого всегда слишком мало. Просто они действительно устают, и тогда Ховон говорит ей, что если она уйдёт сейчас, он не станет злиться и считать это предательством. Его матери больше нет, но она не должна терпеть ещё какое-то время только из-за этого. Он отпускает её - и она уходит. Так тривиально и легко, и ему хочется остаться ей другом, и чтобы она разрешала видеться с сыном, и помнила только доброе - мелочи по сравнению с тем, чего она хочет от него.
Ховон всегда был очень хорошим, другого слова не подобрать - добрый дядя Ли, который беспрекословно делит имущество в пользу жены и ребёнка, ищет другое жильё, первое время ночует в семейном кафе. Ховон живёт в этом непонятном состоянии несколько месяцев, пока, в конце концов, его снова не находит Сончжон.
- Прими мои соболезнования. Я бы приехал к тебе раньше, если бы знал, что случилось, - у Сончжона блестящие глаза, он красивый настолько, что Ховону хочется отвернуться.
- Ты даже не пытаешься выглядеть хотя бы немного старше, - вздыхает он.
- Прости, но я ничего не могу с этим поделать.
- Ты пропал ещё на четыре года. Я за это время остался совсем один, а ты... наверное, у тебя всё хорошо.
- Четыре года? Прости, - снова извиняется Сончжон. - В этом состоянии время летит так незаметно. Ведь я был уверен, что мы не виделись максимум год. Я узнал, что твоей мамы не стало, а потом ты развёлся... Послушай, теперь, когда ты больше не женат, почему бы тебе не согласиться?
- Снова стать молодым? Уйти с тобой? Ты понимаешь, что это совсем не смешно? Ты неожиданно являешься ко мне раз в хрен его знает сколько лет, и у меня всё в душе переворачивается каждый раз, когда я вижу тебя, потому что ты, по какой-то причине, остаёшься молодым и невероятно красивым, а у меня здесь время бежит совсем по-другому - нормально и ужасно быстро. И вот ты стоишь передо мной, такой, словно с фото вылез, и говоришь - я сделаю тебя молодым, пошли со мной. Сончжон, я не могу всё бросить и уйти. Мы разведены, но я все ещё отец, я должен помогать сыну - ему всего семь, и как это будет выглядеть - нестареющий - ха-ха-ха - отец и не по дням, а по часам взрослеющий мальчишка? Зачем ты приходишь? Издеваешься? Почему надо мной?
- Хоя...
- Зачем называешь меня "Хоя"? Хоя - это тот, другой человек, его больше нет, а я - Ли Ховон, взрослый мужик, мне сорок пять - ещё чуть-чуть и полжизни долой.
- Ну чего ты нервничаешь?
Ховон считает, что у него есть все основания - и для того, чтобы злиться, и для того, чтобы нервничать. Он думает, что если бы Сончжон действительно любил и уважал его - как прежде - он бы никогда не стал так издеваться над ним.
"Я выбрал обычную жизнь, я ушёл из компании много лет назад - и это был осознанный выбор, я не жалею, я поступил правильно, у меня всё отлично"
- У меня всё отлично, - повторяет он вслух. - Тебе незачем приходить. Я не соглашусь. Я не вижу причин соглашаться.
- Я могу придти и позже, когда твой ребёнок подрастёт. Я же говорил, у меня полно времени!
- Сончжон, зачем тебе это, хоть убей - не понимаю?
- Потому что я по-прежнему люблю тебя - любым, каким бы ты не становился. Я люблю тебя за то, каким ты снова станешь, когда позволишь мне. Потому что я не хочу быть один, я хочу, чтобы мы были вместе, как раньше.
И ему бы согласиться, просто сказать "да", и поверить, и, может, произойдёт чудо, и Ховон протянет руку Сончжону и они вместе уйдут куда-нибудь, далеко, в тихое спокойное место, где не будет прежних проблем и можно будет попытаться заново прожить эту жизнь.
- Ты такой эгоист, Сончжон. Уже всё решил, и времени у тебя полно. Только у меня его нет. Со мной столько всего может произойти, пока вырастет мой сын. А может я умру, потому что в кафе будет пожар, а я окажусь там, или меня собьёт машина, или упадёт кирпич на голову? А вдруг я встречу кого-нибудь? Женюсь? Сончжон, и ты обязательно встретишь кого-нибудь! Люди не любят друг друга вечно. Так не бывает.
Сончжон молчит, тихо вздыхает. Его хватает только на то, чтобы спросить у Ховона:
- Ты наказываешь себя за что-то что ли? Жалеешь, что тогда выбрал обычную жизнь, а теперь просто признавать не хочешь этого? Но я ведь не стану издеваться, просто согласись! Почему бы не начать заново, я же даю тебе такой шанс, я так долго добивался, чтобы мне разрешили использовать этот дар, я ведь на тебя мечтал его истратить, - голос у Сончжона тонкий и жалостливый - совсем как раньше, когда он что-то очень сильно просил, а Ховон не умел ему отказывать.
Как раньше не будет никогда.
- Ни за что я себя не наказываю. Всё у меня хорошо. Жизнь только один раз даётся, и я уж проживу её как-нибудь. Уходи, Сончжон, и лучше не возвращайся. Найди хорошего, достойного человека и живи с ним столько, сколько вам захочется.
Ховон и правда всё ещё любит его. Но Сончжон не захочет навещать старика, которым он вскоре станет - противного и упёртого, ведь он знает, что не будет соглашаться до последнего.
Ховон думает: "Лучше запомни меня таким, а потом уходи".
- Иди, Сончжон. Пожалуйста.
- Я вернусь! Ты от меня не избавишься!
- Уходи. Ты только мучаешь меня. Если всё-таки хочешь, чтобы я был счастлив, то просто не приходи больше. Я не могу тебя таким видеть. Прости меня.
- И ты меня прости. Мне так жаль, что я не сумел тебя уговорить.
- Прощай, Сончжон. Возвращайся домой.
- Пока, Хоя.
Он вновь называет его Хоя, но теперь это не имеет никакого значения.
Ли Сончжон уходит и Ховон не касается его рук напоследок, не целует его в последний раз, Сончжон уходит и больше не возвращается к нему - ни через год, ни через два, ни через пять лет.
Ховону исполняется пятьдесят, а потом пятьдесят пять, и даже шестьдесят. Жизнь мирно идёт своим чередом, и ему удаётся чувствовать себя состоявшимся, счастливым человеком. Сын навещает его, делает успехи и в школе, и в колледже, семейное кафе давно завещано ему, и Ховон гордится им – не в пример сильнее своего собственного отца, а бывшая жена посылает ему открытки на праздники и пироги – с сыном, когда приходит в гости. У Ховона бывали женщины, которые нравятся ему, которым нравится он, у него всё ещё есть друзья, с которыми он мог встречаться по выходным – жизнь удалась, неужели не? Пусть, в итоге, он устаёт, и круг интересов сужается, и иногда не хочется выходить из дома – это так нормально, не стоит даже думать об этом.
И поначалу он немного жалеет, и ещё помнит о Сончжоне - о том, какой чудесный он был, нежный и мягкий, красивый и необыкновенный, с кожей, пахнущей ветром и солёным морем (так он любит представлять его себе, если вдруг вспоминает, пусть так глупо, но так красиво) - однако с течением времени воспоминания расплываются, размываются как буквы на песчаном берегу, и тогда Ховон перестаёт жалеть.
...- Мне кажется, что я уже немного староват для интрижек с молодыми мальчиками.
Ли Ховону шестьдесят четыре и у него замечены нарушения сна, проблемы с сердцем, боли в спине, и, кроме того, достаточно сильно ослабло зрение.
Ли Сончжон стоит прямо перед ним и, несмотря на отсутствие очков, Ховон может поклясться своими зубными протезами, что тот так ни капли и не изменился с тех пор, как они вместе пели в поп-группе. Ли Сончжон замер в возрасте "вечные 20 с хвостиком", он выглядит счастливым и здоровым, а ещё по-прежнему клянётся Ховону в том, что он - его самый любимый хён.
Так и говорит ему:
- А помнишь, ты сказал, что в твои шестьдесят четыре я тебя разлюблю? Ну, видишь, я всё равно пришёл, я все ещё люблю тебя.
- Ну и дурак, - ворчит Ховон, пропуская его в квартиру.
Он спотыкается о пуфик - это случается с ним всякий раз, когда он начинает злиться, ругается еле слышно, хотя в его возрасте можно уже не смущаться всяких юнцов.
- Садись, - указывает Ховон на кресло. - Рассказывай, зачем пришёл.
- За тобой, - улыбается Сончжон, потому что думает, что это хорошая шутка.
- Нравится тебе издеваться? Посмотри на меня. Выдумал себе "любовь". Кажется, люди называют это герантофилией.
- Хоя... Ховон. Я ведь только выгляжу молодым, я тебя всего на три года младше, если ты забыл.
- Когда на тебя такого смотришь, обо всём на свете можно забыть, - вдруг улыбается Ховон, и Сончжон мягко смеётся в ответ.
- Много лет прошло. Твой сын, наконец, вырос, и ты живёшь один. Я снова здесь, потому что не забыл тебя. Самое время согласиться и уйти со мной, - твёрдо произносит Сончжон.
- Я старею, и в моей жизни нет ничего интересного - это утомляет настолько, что иногда я не мечтаю ни о чём другом, кроме как просто сдохнуть. Я устал от этой жизни и вторую такую же прожить не хочу, - качает Ховон головой.
- Это значит "нет"? - вздыхает Сончжон и Ховон видит, как его глаза наполняются слезами - и это очень странно, потому что никто и никогда не был способен заставить их Сончжона плакать, сколько бы там лет ему на самом деле не было.
- Это значит "нет", - говорит Ховон и видит, как Сончжон быстро-быстро подходит к нему, совсем вплотную, и на секунду ему даже кажется, что тот просто решил убить его со злости, но Сончжон просто протягивает руку, кладёт ему прямо на сердце и выдыхает, зло и отчаянно:
- Не нужно мне твоё дурацкое согласие, не нужно, мне всё равно, я так долго ждал, всё равно будет по-моему!
Грудь словно обжигает, и от боли в сердце немеет всё его тело, и Ховону хочется кричать, или оттолкнуть эту тяжёлую, сильную руку, ему кажется, что сейчас он просто умрёт от этой бесконечной боли, он и подумать не мог, что будет так больно, он вообще ничего такого не хотел, и как же ужасно больно...
Он валится на пол, задыхаясь и вдыхая через раз, он смотрит на свои руки, понимая, что не видит на них пигментных пятен и морщин, Ховон протягивает руки к лицу, щупает кожу - ровная и гладкая.
- Я не буду смотреть в зеркало, - осипшим голосом говорит он. - Я сойду с ума, если увижу это. Я уже сошёл с ума, этого быть не может...
Сончжон садится на пол рядом с ним, он говорит, что Ховону надо немного придти в себя, он уговаривает его не двигаться и не делать резких движений.
- Я думаю, твоему телу надо немного привыкнуть.
- Я не просил тебя!
- Но теперь уже никуда не деться! Я очень тебя прошу, не двигайся, я ведь никогда ещё так не делал, а вдруг что-то случится!
- Об этом раньше надо было думать! А мне вообще терять нечего - так и так помирать.
- Да не ворчи ты!
- Мне шестьдесят четыре года, я помереть хотел спокойно. Это ты виноват.
- Господи, ты ведь и вправду совсем как тот Хоя... - вздыхает вдруг Сончжон, его рука быстро скользит по щеке Ховона - и всю злость словно вытаскивают из него и он успокаивается.
- Тебе не нужно было делать меня "как раньше". Ничего хорошего из этого не выйдет, - устало говорит Ховон.
- Неправда. Тебе понравится, я обещаю. У нас столько всего впереди.
Сончжон несмело жмёт его руку, Сончжон устало прислоняется к нему - кто может знать, сколько сил он потерял. И тогда Ховон разрешает себе погладить Сончжона по голове - ласково и успокаивающе, как раньше.
А потом Ховон прислушивается к своим ощущениям - к ощущениям своего молодого и обновлённого тела - и произносит:
- Я так есть хочу.
- Куда мы теперь идём? - спрашивает Ховон.
На нём его старые брюки и футболка его сына, которую тот когда-то давно оставил у Ховона дома - футболка немного жмёт и Ховон думает о том, как худ его ребёнок, что надо достать новую...
- Разобраться с одним делом, - вздыхает Сончжон.
- Ну нет, что ещё?
- Ты, как отец, прекрасно знаешь, что за провинности бывают наказания.
- Тебя накажут?
- Нас накажут.
- А мне обязательно идти с тобой? Это нечестно, я снова повторю – я не просил тебя делать меня таким.
- Ты можешь пойти куда захочешь - у тебя вечность впереди, - Сончжон не смотрит ему в глаза, предпочитая смотреть себе под ноги.
- И что же будет, если я не пойду с тобой?
- Тебя всё равно найдут.
- Это было бы хорошим уроком для тебя, - серьёзно говорит Ховон. - Я ведь действительно был против. Но если с тобой что-то случится, то я останусь один - вечно молодой, и это будет сплошное мучение... Поэтому я иду с тобой. Надеюсь, как-нибудь выкрутимся.
Сончжон улыбается так широко, что Ховон ловит себя на мысли, что сцеловать сейчас эту улыбку было бы так здорово - как раньше. И он так и поступает.
- Нет, вот только не обольщайся - это типа благодарность, всё-таки я снова молодой, хоть и не особо этому рад, - ворчит он, но Сончжон всё равно смеётся.
- А не хочешь ещё раз поесть? - спрашивает у него Ховон. - Я ведь совсем забыл, как много еды нужно молодым.
И они идут в первое попавшееся кафе. А впереди у них - вечность.
the end.
04.05-25.06.2012
* - использована строка из песни The Beatles «When I’m 64»
@темы: слэш, РПС, сказка, Hoya, Зефирка, фанфики, ho to my jong, инфинито-уже-не-дети
-
-
25.06.2012 в 22:52Чуваааааак!!
Все твои работы насыщены каким-то странным щемящим чувством...я не могу его описать...просто хочется сделать ыыыыыыыыыыыыыыыыыыы!
Это история правильно закончилась)
-
-
25.06.2012 в 22:54ти мой хороший~
спасибо ещё раз!
-
-
27.06.2012 в 21:09честное слово
пока не могу больше ничего написать
-
-
27.06.2012 в 21:26большое спасибо, ведь этот фик совсем не стоит слёз
-
-
05.07.2012 в 00:32эй-эй, вранье, у Сончжона шикарная задница же!
а фик хорош, очень хорош. тяжелый эмоционально, но такой прекрасный
-
-
05.07.2012 в 09:51Большое спасибо!
-
-
05.07.2012 в 14:35как Это можно не заметить?
-
-
06.09.2012 в 18:15это очень, очень, очень круто, я пустила скупую мужскую слезу (вернее, залила все лицо слезами)
если честно, я с трудом воспринимаю сончжона вообще в паре с кем бы то ни было (хотя люблю его очень ♥
лучи бесконечной любви тебе ♥
-
-
06.09.2012 в 18:29Мне было довольно обидно, что мало людей оставило отзыв на этот фанфик, поэтому каждый новый - это что-то потрясающее, прямо событие))
Большое-большое спасибо, мне крайне приятно, что именно ты его теперь прочитала, что написала отзыв <3 спасибо, люблю тебя! <3
-
-
23.04.2013 в 20:49Во-во, это чувствовалось. Я как бы и рада, что ХЭ, но если был бы death проняло бы до рыданий. Мне не хватило, к сожалению, трагедии. *видимо, я садист =__="*
Но в целом очень понравилось.^^ Семейный преданный Хоя, его терзания между "как прожить правильно" и "как прожить счастливо", его принципы, его выбор.
ХоДжоны прекрасны
-
-
23.04.2013 в 21:01да нее, не садист, тут в принципе и не должно на больпечальстрадания пронимать, как мне самой кажется))
спасибо большое!