Фик

[febusss]

И он, давшийся мне таким трудом и головной болью, наконец, готов...
AU такое AU - я прошу прощения за то, что от ребят из СуДжу не осталось ничего, кроме имен и внешности т_Т Зато, теперь его сможет прочитать любой - просто воспринимайте фик как ориджинал =3
Пожалуйста, поддержите меня - а я, наконец, пойду спааать ^___^
Приятного чтения))

НАЗВАНИЕ: Одиночество в Сеуле
АВТОР: БеллкаО (Фебус)
БЕТА: БеллкаО
ФЭНДОМ: k-pop, Super Junior
ПЕЙРИНГ: Ынхёк/Донхэ (ХёкХэ), Йесон/Реук (ЙеВук)
РЕЙТИНГ: R
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: слэш, AU, ООС, повседневность, нецензурная лексика, возможен romance
СТАТУС: закончен
РАЗМЕР: мини
РАЗМЕЩЕНИЕ: с моего согласия
ДИСКЛЭЙМЕР: ребята принадлежат только себе
САММАРИ: Лучшие друзья Ли Донхэ и Ли Хёкджэ переехали из своего родного города в Сеул. Как изменилась их жизнь и их отношения после этого?
ОТ АВТОРА: 1. Опечатки и ошибки на моей совести
2. Прошу прощения за финал, каким бы он не выглядел в ваших глазах
3. В фике использованы настоящие имена ребят

Одиночество в Сеуле

Утреннее солнце светило прямо в глаза. Донхэ вспомнил, как вчера по прогнозу обещали дождь. «Кругом одни наёбы», - тоскливо пронеслось в его голове. Он ненавидел, когда солнце мешало ему спать. Но Хёкджэ как всегда забыл задёрнуть их скучную потрёпанную занавеску вчера ночью. Сам виновник его потревоженного сна в комнате отсутствовал, правда, недолго, зайдя буквально через несколько минут, тряся мокрыми волосами – видимо, принимал душ.
Увидев, что Донхэ ещё не поднялся, Хёкджэ принялся отнимать у того одеяло.
- Отъебись! Сам не спишь и другим не даёшь, - простонал Донхэ, изо всех сил борясь за ткань.
- Закон жизни, чувак! Когда выходной, долго спать никогда не выходит. А раз не спишь сам – не дай спать другому, - Хёкджэ снова дёрнул одеяло, на этот раз удачно. Победно вскрикнув, он завернулся в него и принялся скакать по комнате.
- У тебя, между прочим, каждый день – выходной, - буркнул Донхэ, поднимаясь с кровати, доставая из их общего шкафа полотенце и направляясь в ванную. Это утро явно не удалось, оставалось надеяться, что оставшийся день пройдёт более удачно.

- Жрать охота!! – выл Хёкджэ на всю квартиру, без особой надежды заглядывая в кухонные шкафчики и холодильник. – Может быть, Чонун и Реук не заметят, если я спижжу у них ма-аленький кусочек этой ма-аленькой штучки, а? – он жалобно поглядел на Донхэ, но тот покачал головой.
- Они не обязаны кормить тебя только потому, что тебе трудно поднять свою жопу и заработать себе на еду самому.
- Кто бы говорил! – обиженно выкрикнул Хёкджэ.
- У меня была работа, просто меня уволили! И у меня ещё осталось немного денег!
- Бля, съем черепаху Чонуна!! – Хёкджэ пнул холодильник, и с абсолютно серьёзным лицом направился в комнату их соседей – он никогда не останавливался на полпути.
Донхэ закатил глаза и поймал друга за руку. Он знал, что только ему сейчас было под силу спасти и несчастное животное, и их дружбу с Чонуном.
- Да ты чё, когда-нибудь это всё равно бы случилось! Годом раньше, годом позже, ползучая тварь всё равно сдохла бы, а так хоть для общего блага послужит. Неужели ты никогда не хотел попробовать тот самый мифический черепаховый суп, Донхэ?!
- Пошли куда-нибудь, поедим, - сказал Донхэ. – Я знаю, где рамен вкуснее, чем черепаховый суп.
- Гонишь, - сомнением произнёс тот.
- Заходил туда после работы, нажрался до отвала.
Этот аргумент всегда срабатывал, особенно, если твоим другом был Ли Хёкджэ. Поэтому Донхэ схватил его за шкирку и увёл в ближайшее от их дома кафе. О том, что он забыл те последние деньги, что у него были, Хёкджэ вспомнил, уже поднося ко рту вилку.
- Ладно, заплачу за тебя, - вздохнул Донхэ.
На самом деле, он привык иногда платить за Хёкджэ. У каждого человека свои слабости. У него – Хёкджэ.

Его дружба со странным чуваком по имени Ли Хёкджэ началась ещё в начальной школе, когда он подрался с ним на заднем дворе, а потом они оба опоздали в класс и их наказали. Хёкджэ стойко вынес это испытание и именно тогда Донхэ понял, что этого мальчишку, пусть он и ниже его, стоит уважать. С тех пор мало что изменилось. Может, уважения стало чуть меньше – время меняет людей и иногда они всё же становятся трусливее, чем в детстве, но в целом человеком Хёкджэ был славным, а другом – верным. Он и сам не изменился с тех пор – остался таким же худым, неуклюжим и был ниже Донхэ (пусть и на один сантиметр). Таких как он в их родном городе, да и везде, наверно, называли трудными подростками, но Донхэ всё равно терпел все его закидоны, которых со временем становилось всё больше.
Они вышли из кафе и плюхнулись на первую попавшуюся им в парке лавочку.
- Куда пойдём? – спросил Хёкджэ.
От сытости к нему вернулось доброе расположение духа.
- А обязательно нужно куда-то идти? – вопросом не вопрос ответил Донхэ.
На него, наоборот, вновь напала сонливость, да ещё и накатили невесёлые мысли о том, куда бы подать себя в этом городе.
- Давай пройдёмся! – предложил Хёкджэ, шагнул вперёд и тут же споткнулся на ровном месте. Донхэ закатил глаза...

...Обычно, жизнь в большом городе заставляет всех крутиться, как белка в колесе. У них было не так. По крайней мере, у него и Хёкджэ – приехавшие в Сеул примерно в одно время с ними Чонун и Реук уже влились в эту жизнь, как родные. У Хёкджэ всегда всё было не как у нормальных людей. Донхэ же привык подстраиваться под него, иногда он хотел быть как он, Донхэ привык следовать за Хёкджэ, по крайней мере, до тех пор, пока тот не проворачивал совсем уж нехороших дел, например, таскал из магазинов еду. На преступление Донхэ ещё не был готов пойти и вряд ли когда-нибудь будет.
Их жизнь будто бы не менялась с тех пор, как они вдвоём переехали в Сеул из своего родного города. Им нужно было работать, чтобы платить свою долю за съёмную квартиру, но они, так же, как и дома, перебивались случайными заработками и работали на временных работах. С последней работы Донхэ уволили около месяца назад и с тех пор они на пару с Хёкджэ болтались по городу, заглядываясь на витрины дорогих магазинов, красивых девушек и шикарные иномарки. Донхэ с самого переезда был не совсем уверен, что что-то поменялось в его жизни, но Хёкджэ уверял его:
- Ты что! Там, где мы жили, была, мать её, дыра! А это столица, Сеул! Тут всё по-другому. Тут другая жизнь, быть здесь, в этом городе, в эту минуту – это уже счастье!
Глаза Хёкджэ сияли, он возбуждённо размахивал руками, пока говорил, затем спотыкался, но успевал хлопнуть Донхэ по плечу.
- Да, - легко соглашался он с другом, хватая его за руку, чтоб не упал (запястье тонкое, Донхэ очень любит его запястья). – Здесь даже воздух другой.
- Да ты что? – ухмылялся тогда Хёкджэ. – Ничего умнее придумать не мог? Тут же куча машин, загазованность – естественно, тут другой воздух, - он корчил важное умное лицо, а затем ржал.
Иногда Донхэ говорил не думая. Просто он так привык угождать Хёкджэ, что ему это даже стало нравиться.
Они вдвоём приехали в Сеул не просто так, а на собственном транспорте. У Хёкджэ была своя старая раздолбаная тачка, которую он очень любил и берёг. Когда-то они решили бросить всё – в их городе им ничего не светило, ни колледжа, ни престижной работы, так не всё ли равно, где пропадать, быть может, в большом городе затеряться приятнее, чем в их городке – взяли с собой пару-тройку нужных вещей и денег, и уехали. Сеул засветил им своими огнями через полтора дня езды. Правда никаких огней и не было, приехали они туда днём, и было светло, однако город всё равно покорил их. Хёкджэ сразу же захотел остаться здесь навсегда, в то время как Донхэ ещё продолжали мучить сомнения. После их непродолжительной беседы Хёкджэ победил. Как всегда, впрочем.

Им было нелегко найти квартиру, но, в конце концов, они пробились. Донхэ до сих пор удивляется, как судьба умудрилась свести вместе настолько разные парочки, как он и Хёкджэ и Чонун и Реук. Те были лишком правильные ребята в сравнении с ними – работа постоянная, выпивка только по праздникам и иногда в выходные, секс нерегулярный. И если у Чонуна ещё как-то получалось не следовать этим негласным правилам, то Реук был малость на этом повёрнут. Короче, он был фрик, как Хёкджэ, только в другую сторону, а вот Донхэ и Чонун были нормальными ребятами, своего рода теми, кто уравновешивал закидоны своих товарищей.
Реук в этой парочке явно был лидером и имел на Чонуна большое влияние. Если бы у Донхэ в своё время появился бы такой друг, то он непременно поступил бы колледж под его влиянием. Но рядом с ним был лишь раздолбай Хёкджэ, а поэтому сейчас он сидел не за партой, а на скамейке в парке, смотрел на проходящих мимо людей и ничего не делал. В большом городе больших возможностей жизнь протекала мимо них, а они принимали это как данность.
- Идём, - вдруг произнёс Хёкджэ. – Покатаемся по городу.
- С чего вдруг? Ты же берёг бензин.
- Ты сегодня какой-то пришибленный, надо развеяться, - в его кармане не было денег, он докуривал последнюю пачку сигарет, но бензина на бесполезную езду по городу он не жалел, если его другу было хреново. Ли Хёкджэ – широкой души человек.
- Вставай, бля, - он потянул Донхэ за руку, и они направились к дому, заводить машину.

Когда они ехали вдвоём по городу, Хёкджэ рассказывал ему обо всём подряд и ни о чём. Донхэ знал, что это для того, чтобы развеять его невесёлые мысли, но:
- Нам надо найти работу, - не мог успокоиться он.
- Бля, ты всё вечно портишь! – огрызнулся Хёкджэ, неловко выворачивая руль и едва успевая затормозить на светофоре. – Это ты виноват.
- Мы прожигаем время, Хёк. Нам надо платить за хату!
- И чё?
- Ты тупой? Нас выпрут!
- О-о-о, - протянул Хёкджэ, похабно улыбаясь. – Если мы съедем, Чонуну и Реуку не придётся зажимать друг другу рты, чтобы мы не услышали, как они трахаются.
- Что?! – удивлённо воскликнул Донхэ.
- А ты не знал? Нет, ты реально не знал и не замечал? Они же педики! – Хёкджэ торжествовал оттого, что знал что-то, о чём Донхэ даже понятия не имел.
- Ты-то откуда знаешь? – продолжал удивляться он.
- Да слышал, бля, когда ночью в туалет пошёл! Я такие стоны за километр услышу, особенно когда стены тонкие и при моём-то тонком музыкальном слухе.
Донхэ усмехнулся – Хёкджэ никогда не забывал напомнить ему о своём таланте. Когда-то давным-давно маму Хёка уверяли отдать сына в музыкальную школу, и тот даже проходил неделю, а потом устроил ей бойкот, и музыкальная карьера юного дарования бездарно завершилась. Он не горевал. Просто иногда самоутверждался за счёт этого в глазах других.
- Ты ещё и подсмотрел, наверно. Теперь понятно, зачем в туалет попёрся, - засмеялся Донхэ.
- У Реука слишком писклявый голос, - проигнорировал его Хёкджэ.
Он, на самом деле, был рад, что сумел отвлечь Донхэ от разговора на неприятную для него тему. Он и не заговорил бы про Чонуна и Реука, ведь был достаточно терпим, и на чужую личную жизнь ему было, в общем-то, плевать, но здесь любые средства были хороши.
- Он стонет тихо, но всё равно слышно – это из-за его тонкого голоса! Вот так! – Хёкджэ попытался сымитировать голос их соседа и начал тихонько стонать, как если бы в эту самую минуту он самоудовлетворял себя или занимался сексом.
Желудок Донхэ, кажется, сделал сальто, его щёки покраснели, потому что то, что он услышал, было слишком личным, слишком интимным и слишком напоминало ему его полузабытые сны. Поэтому он закрыл уши и закричал:
- Перестань, иначе я представлю это во всех подробностях и блевану! – хотя терпимости в нём было ничуть не меньше, чем в Хёкджэ.
Они засмеялись – Хёкджэ так, что из глаз потекли слёзы, Донхэ чуть тише – он пытался где-то на задворках сознания успокоить шалую мысль о том, чтобы самому когда-нибудь послужить причиной стонов своего лучшего друга.

Донхэ всё же принялся за поиски работы. Хёкджэ тоже, но он больше мухлевал, и чаще просто бродил по городу. В конце концов, Донхэ предложил им разделиться, он ушёл в одну сторону, а Хёкджэ направился в другую – для того, чтобы потом встретиться дома и поделиться успехами.
С этого вечера Донхэ стал называть себя гордым словом «курьер» и Хёкджэ понял, что теперь будет оставаться дома один по утрам.
- Мне же будет скучно без тебя! – пожаловался он.
- Найди себе работу, чувак, - посоветовал ему Донхэ, делясь бутербродом, что он купил по дороге домой. – Нет, реально, ты что, ничего не нашёл?
- Нашёл. Я купил значок, но показывать не буду, потому что планировал подарить его тебе на день рождения, - ответил Хёк.
- Спокойной ночи, придурок, - кивнул ему Донхэ и отправился в спальню – ему нужно было рано вставать.
Думать о своём дне рождении и уж тем более о подарке, который ему собирался подарить Хёкджэ, за три месяца до самого праздника было, по его мнению, абсолютно глупым занятием.
Работа курьера, что он выполнял, была нетрудной, но ответственной. Единственным минусом здесь было отсутствие у Донхэ своего транспорта – на своих двоих или на метро и автобусах было не так-то удобно доставлять почту и документы в нужные места. Водительских прав у него не было, да если бы и были, он бы никогда не попросил у Хёкджэ его машину. Тогда он решил откладывать деньги и купить себе хотя бы велосипед. В ту минуту, когда эта мысль пришла ему в голову, он вдруг понял, что начинает привыкать к городу, и, если уж захотел копить деньги на что-то, что хоть немного пригодится ему в будущем, значит, он уже принял решение задержаться здесь надолго. Донхэ усмехнулся – Хёкджэ непременно одобрил бы его решение.
Компания, в которую он устроился, была довольно большой, и таких как он «мальчиков на побегушках» там оказалось несколько. В первую же неделю Донхэ познакомился с ними всеми. Они оказались молодыми парнями, кто-то чуть старше, кто-то чуть младше его. Одинаково приветливые, они понравились Донхэ, но он всё время отмечал про себя, что, ни один из них, даже чуть-чуть, не напоминал ему Хёкджэ. Он настолько привык постоянно вертеться где-то возле него, что найти общий язык с кем-то другим для него становилось трудным занятием. Увидев, насколько их новый напарник зажат, парни решили пригласить его вместе с ними выпить на выходных, о чём Донхэ и сообщил Хёкджэ однажды вечером.
- Бля, - было ответом.
- Что? – спросил Донхэ, увидев, как Хёкджэ нахмурился.
- А я хотел позвать тебя прокатиться по городу.
- Опять?
- А чё такого-то? Мы итак не видим друг друга целыми днями. Я, между прочим, тоже теперь работаю!
Это была правда. Он устроился фасовщиком в магазин.
- Это, конечно, не «курьер», но хоть что-то, - ухмыльнулся Хёкджэ, делясь этой новостью с Донхэ.
Чонун и Реук, которые сидели перед телевизором рядом с ними, хихикнули.
- А ты звёзд с неба не хватаешь, - сказал Реук.
- Я мог бы стать суперзвездой, если бы захотел, макнэ! Но я великодушно даю шанс другим бездарностям пробиться на сцену, - ответил Хёкджэ высокомерно, хотя и было заметно, как он обиделся.
Чонун ткнул Реука в бок, а Донхэ произнёс, улыбаясь:
- Я горжусь тобой! Действительно хоть что-то. Надеюсь, что ты задержишься на этой работе подольше и заработаешь себе, наконец, на нормальные сигареты и бензин.
- Мало того, я так и быть, куплю тебе нормальный подарок.
- Что ты так привязался к этому подарку? - заржал Донхэ.
- Не знаю, просто хочу хоть раз в жизни подарить тебе что-нибудь нормальное. Надеюсь, что твой день рождения мы справим вместе, как обычно, и ты не пойдёшь бухать с теми придурками из твоей фирмы.
- Эй, чё ты к ним привязался, они нормальные парни!
- Откуда ты знаешь? Ты видел их всего несколько раз!
- Ты их вообще не видел, Хёк!
Ситуация забавляла Донхэ. Он никогда прежде не замечал, чтобы Хёкджэ ревновал его к другим приятелям. Может быть, потому, что других приятелей у него раньше не было? Хёкджэ запустил в Донхэ диванной подушкой и уткнулся в телевизор. Донхэ пожал плечами и ушёл в комнату.
На следующий день он извинился перед другими ребятами-курьерами и сказал, что не сможет пойти с ними.
В воскресение они с Хёкджэ объехали на машине почти весь город, он гнал как сумасшедший и громко матерился, если на дороге что-нибудь происходило. Когда они остановились перед их домом, то Хёкджэ потянулся к Донхэ и неловко и неумело поцеловал его прямо в губы, так неудачно, да и касался его губами так недолго, что это и поцелуем-то нельзя было назвать.
- Хочу удостовериться, что ты всё ещё мой... – пробормотал он ему, и вышел из машины. – Чё сидишь, вылазь! – смущаясь, а от этого грубо, прикрикнул он на замершего на месте Донхэ.
Дома оба не вспоминали о поцелуе, как будто бы его и не было, стараясь вести себя как обычно.

Неделя пролетала перед глазами незаметно, потому что Донхэ думал о будущих выходных. Хёкджэ снова позвал его кататься, и Донхэ казалось, что теперь эти поездки станут их новой традицией, он не был против, вот только не знал, чего ещё ждать от этого странного Хёка, значило ли что-то это прикосновение губ, или же он просто не понимал, как по-иному заявить Донхэ, что только он, Хёкджэ, имеет право быть его единственным вечным другом. У Донхэ голова шла кругом, и на все вопросы новых товарищей по работе, которые заметили, что их напарник стал ещё более нелюдимым и задумчивым, он не отвечал. Один из них даже вызвался проводить его домой, безо всякой задней мысли, просто так, но Донхэ, в основном, молча шёл рядом с ним всю дорогу, вежливо улыбаясь и отвечая на дежурные вопросы. У порога они нос к носу столкнулись с Хёкджэ, который с ухмылкой маньяка предложил курьеру войти и попить чаю. К счастью, тому нужно было куда-то идти, и он отказался – Донхэ был действительно рад за этого парня. Уже ночью, в их комнате, когда Донхэ собирался завалиться спать, Хёкджэ неожиданно напрыгнул на него и поставил на его шее засос. Донхэ успел только удивиться, откуда у субтильного Хёка столько силы, раз он не мог оттолкнуть его от себя.
- Чё за хуйня?! – воскликнул он, как только Хёкджэ отпустил его. Засос неприятно болел, и если Донхэ когда-нибудь мечтал о том, что Хёкджэ сделает подобное, то явно не при таких обстоятельствах и не так внезапно.
- Пусть тот чувак видит и знает, что у него нет никаких прав на тебя, - стараясь говорить как можно спокойнее, ответил тот.
Донхэ помолчал.
- Ты хочешь мне что-то сказать, Хёк? – спросил он, наконец.
- Ни хрена я не хочу тебе сказать! – вскрикнул Хёкджэ и вышел из комнаты.
Этой ночью он ночевал на диване в гостиной. «Пусть перебесится», - думал Донхэ, он просто не знал, что он мог со всем этим сделать.

Новая жизнь и новая работа закрутили его в бешеном темпе, и неделя пролетала за неделей, приближая день рождения Донхэ. Хёкджэ остыл, хоть и не извинился, но Донхэ понимал, как ему на самом деле неловко.
- Всё в порядке, - сказал он ему на следующее утро – он быстро отходил и быстро прощал, особенно, если дело касалось Хёкджэ.
Он сказал: «Всё в порядке» - и это действительно означало, что всё в порядке, только вот глядя на уменьшающийся с каждым днём на коже засос, Донхэ мечтал о том, что бы он сходил медленнее. И это относилось к тем вещам, что были «совсем-не-в-порядке».
Каждое воскресение они садились в машину и снова разъезжали по городу, иногда останавливаясь на людных улицах и глядя на прохожих, выкуривая одну сигарету на двоих, даже если и у Донхэ, и у Хёкджэ были их полные пачки – в этом было что-то интимное, даже более интимное, чем тот же злополучный засос – так казалось Донхэ.
- Всю жизнь мечтал стать кинорежиссёром, - сказал ему однажды Хёкджэ.
- Я этого не знал, - ответил Донхэ, ухмыляясь. – Ты бы снимал порно? Это было бы в твоём стиле.
- Да иди ты. Я бы снимал умные фильмы на философскую тематику. А потом про меня бы снимали передачи и говорили: «Этот чувак был трудным подростком, перед ним были открыты все дороги – от главаря преступной группировки до певца, но он выбрал профессию режиссёра и прославил Корею по всему миру. Ли Хёкджэ, встречайте!»
Донхэ неприлично громко рассмеялся и на их машину стали оглядываться прохожие.
- Смейся, смейся. Всё равно всё уже потерянно.
- Да ладно тебе... Мы ещё молодые... Как бы ты назвал дебютный фильм?
- Хмм... Мейби... «Лонлинес ин Сеул»? – на ломанном английском произнёс он.
- «Одиночество в Сеуле»? Ты бы снял романтический фильм и думаешь, что он бы выделялся из миллиона других таких же фильмов? Реук был не прав.
- Говори что хочешь, чувак. Но это был бы не совсем романтический фильм. Это был бы фильм про нас... – Хёкджэ вздохнул и просыпал длинную дорожку пепла с тлеющей сигареты себе на джинсы.
Донхэ почему-то подумал, что он прав. «Одиночество в Сеуле» вполне подходящее название, пусть не для фильма, но для их жизни в большом городе, возможно...
Каждое воскресение Донхэ стал замечать, что Хёкджэ нарезает по городу всё большие и большие круги, постепенно выезжая за его пределы. Это выглядело так, будто он пытался вырываться из Сеула. Однажды, когда они выехали достаточно далеко, Донхэ воскликнул:
- Эй, далеко собрался?!
- Мы можем вернуться в наш город! – вдруг ответил ему Хёк.
- Нам не хватит бензина. К тому же, утром на работу. Опять решил забить на всё? – произнёс Донхэ, думая, что тот шутит.
- Тебе же никогда не нравилось в Сеуле. Да! Мы реально можем забить на всё и вернуться в родной город. Нам хватит бензина, в багажнике запасной бак. Я всё продумал. Это сюрприз. Давай тупо вернёмся, и всё, - Хёкджэ не шутил. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, собираясь выезжать на трассу.
- Эй, нет! Стой! Мы не можем просто взять и уехать. А вещи? А Чонун и Реук?
- А они-то тут причём?
- Притом, что будут волноваться. Ты совсем дебил, Хёк, и думаешь только о себе!
- Это ты мне вечно ныл, что тебе тут не нравится!
- Какая хуйня с тобой творится? – воскликнул Донхэ раздражённо.
- Никакой хуйни, всё нормально!.. Значит, нет? – не менее зло спросил Хёкджэ, после того, как немного помолчал, всё ещё не оставляя надежды на согласие Донхэ.
- Нет! – выкрикнул тот и подивился, откуда в нём вдруг взялось столько смелости в кои то веки не согласиться с другом.
Хёкджэ резко вывернул руль и развернулся обратно. Они поехали по направлению к дому.
- Хёк, нам надо поговорить! – сказал Донхэ, понимая, что следует расставить все точки над «i», он совсем не понимал, что происходит с Хёкджэ.
- Нет, Донхэ, нет. Не нужно, - покачал головой тот. – Нечего тут говорить. Едем домой. К Чонуну и Реуку, - добавил он, увидев удивлённый взгляд Донхэ.

День рождения Донхэ выпал на среду, но справлять его он разумно решил в выходные. Ничего от этого праздника он не ждал, кроме того, что он станет на год старше, кроме стандартных скромных поздравлений от окружающих его людей, кроме привычного междусобойчика с Хёкджэ и выпивкой.
Утром он с трудом разлепил глаза, и увидел рядом с подушкой свёрток. Это были всего-то лишь открытка и футболка с забавной надписью от Реука и Чонуна, но получить их было настолько приятно, что Донхэ невольно растянул губы в улыбке, как дурак. Он был рад, что судьба всё-таки свела его с такими хорошими парнями.
- Эй... – почему-то шёпотом позвал его Хёкджэ со своей кровати. – С днём рождения, чувак! Когда я был маленьким, я думал, что не доживу до 25...
- Вот уж спасибо, - усмехнулся Донхэ.
- Нет, серьёзно, с днём тебя. Пусть твоя жизнь никогда не будет одной сплошной жопой.
- Это самое трогательное пожелание в моей жизни, Хёк, - закатил глаза Донхэ, хотя и был рад. Хёкджэ был из таких людей, которые не умели нормально поздравлять, и такое пожелание было верхом их мастерства.
- С меня подарок. Но я подарю его тебе в воскресение, - пообещал он. – Если согласишься прокатиться со мной, как обычно.
- Я так заинтригован, что, пожалуй, соглашусь, - улыбнулся Донхэ, поднимаясь с кровати.
...Он ждал этого воскресения все оставшиеся до выходного дни.

...- У меня есть два пива и шоколадка.
- Боюсь, я лопну от такого количества еды, Хёк. Право, не стоило.
- Я просчитался! Я виноват! Но деньги, правда, закончились в самый неподходящий момент!
Он и Хёкджэ сидели в машине, что уже стала их вторым домом, не понять в какой подворотне – именно в ней они остановились, чтобы спрятаться от ужасной жары, что внезапно свалилась на город. Они сидели на заднем сидении и жадно подставляли лицо любому слабому ветерку, залетающему в открытые окна.
- Пиво тёплое, а шоколад растаял... – задумчиво протянул Донхэ.
Но, в конце концов, если рядом с ним был Хёкджэ, некоторые недостатки всё же можно было стерпеть. Поэтому Донхэ распечатал шоколад и, не отламывая кусочек, сразу откусил от плитки. Шоколад был мягкий, липкий и приторный.
- Ну и где мой подарок? – спросил он у Хёка.
- Вот он! – торжественно объявил Хёкджэ, протягивая Донхэ лист бумаги. – Самый лучший подарок – это подарок, сделанный своими руками, - важно произнёс он.
- И?
- Я нарисовал тебе открытку.
- Знаешь, - после некоторого молчания, повертев «открытку» в руках сказал Донхэ. – Есть много других классных вещей, которые можно сделать своими руками.
Хёкджэ странно посмотрел на него.
- Наверное, ты прав... – произнёс он совсем тихо, отобрав у Донхэ шоколад.
Хёкджэ приблизил своё лицо к его лицу, и Донхэ показалось, что сейчас произойдёт что-то непоправимое. Но он не успел ничего сказать или сделать, потому что мир вокруг вдруг перевернулся, и Донхэ обнаружил, что уже лежит на заднем сидении, а рука Хёкджэ погладила его через брюки.
- Хёк, что за... – просипел он – голос моментально пропал.
- Всё пучком, просто праздничный минет, - тихо пробормотал Хёкджэ, расстегивая его ширинку.
- Нет, - только и мог сказать Донхэ.
- Заткнись, - ответил Хёкджэ, обхватив его рукой.
В следующие несколько минут Донхэ мог ощущать лишь невероятное возбуждение, острое, почти на грани, удовольствие и изумление. Он чувствовал горячий рот Хёкджэ и судорожно сжимал руками обивку сидения, на котором лежал.
Когда Донхэ представлял себе нечто подобное, как бы он хотел, чтобы всё происходило, если не дома, то хотя бы в каком-нибудь дешёвом отеле, но у них была только тачка, самый лучший, бля, номер в мире...
Бля, бля, бля, что же ты делаешь, Хёкджэ...
Донхэ задыхался, потому что всё было слишком хорошо, и, если между яркими вспышками под веками он и успевал чему-то удивляться, тихонько постанывая и скуля, то удивлялся он не поступку Хёкджэ, а тому, как он это делал. Хёкджэ знал, что ему надо делать...
Его пальцы с короткими, обгрызенными ногтями царапали живот Донхэ под футболкой, его язык и его губы двигались всё быстрее, и вскоре Донхэ услышал вскрик – как он понял потом, позже, придя в себя, крик принадлежал ему...
Когда он нашёл в себе силы приподняться на сидении, он увидел, как Хёк отхаркивается, высунувшись в окно. Донхэ чуть подвинулся, неловко потянулся и достал из бардачка салфетки, которые валялись там, казалось, уже много лет. При этих странных обстоятельствах им нашлось, наконец, применение. Донхэ почувствовал, что в его руке что-то есть – оказалось, что это была скомканная им открытка от Хёкджэ.
- Я помял твою открытку, - только и сумел выдохнуть он, пряча глаза и не зная, куда себя деть от стыда.
- Да хуй с ней. Всё, лишь бы ты улыбался, - ответил тот подозрительно спокойно и открыл банку с тёплым пивом – им Хёкджэ прополоскал свой рот, а затем заел вкус Донхэ шоколадом.
- Не бери в голову... – сказал он, пересаживаясь за руль. – Я же сказал – просто праздничный минет...
Донхэ так и остался сидеть на заднем сидении машины, пока они возвращались домой. Он был в шоке от произошедшего только что, у него горели щёки, почему-то никак не могло пройти чувство, будто его унизили, а ещё он жалел, что Хёкджэ так и не поцеловал его по-настоящему.
...Сожаления прошли, когда они приехали домой. Стоило им переступить порог своей комнаты, как Хёкджэ вцепился в Донхэ и глубоко и крепко поцеловал его. Целовался он как сумасшедший – другого Донхэ от него и не ожидал...
Ночь пролетела слишком быстро и даже если почти всё, что он чувствовал тогда, было болью, Донхэ готов был терпеть, ведь тем, кто причинял её, был Хёкджэ.
У всех людей есть свои слабости. У него был Хёк.

Через день Хёкджэ исчез.
Пропали его вещи из общего шкафа, пропала его кружка и зубная щётка, пропала куртка, что висела в прихожей, и, самое главное, не было их любимой, привычной тачки под окном.
Когда Чонун с Реуком заметили, как что-то поменялось, а заметили они это почти сразу, то они побоялись подходить к Донхэ с расспросами, думая, что на этот раз он поссорился с Хёкджэ по-крупному. Но Донхэ был спокоен, когда встретился с ними взглядом.
- Хёкджэ вернулся в наш родной город, - просто сказал он.
У него не было времени сказать им что-то ещё. Он по-прежнему был в Сеуле, и работа не ждала его.
Хёкджэ просто сбежал и для него, так отчаянно любившего этот город, «одиночество в Сеуле» закончилось. Для Донхэ только начиналось, но он не был против того, чтобы оставаться в этом заточении. У него были на то свои причины.
По прогнозу снова обещали дождь, поэтому Донхэ, пусть и думал, что это был очередной наёб, захватил свою такую же одинокую, как и он, висевшую на вешалке в прихожей куртку, перед тем, как выйти из дома.

***
- Привет.
- Привет.
- Вот, позвонил.
- Угу.
- Бля, неужели тебе нечего сказать мне?
- Что же ты хочешь услышать?
- Ты мог бы обвинить меня во всех смертных грехах, я не буду против.
- Я не буду, Хёкджэ. Это было твоим решением.
- Донхэ... Возвращайся.
Донхэ повесил трубку.
Когда-то он привык следовать за Хёкджэ, потому что тот упорно шёл вперёд, не обращая внимания на неприятности и трудности, встающие у него на пути. Наверное, именно поэтому Донхэ и полюбил его.
Когда-то Донхэ решил, что последует за Хёкджэ куда угодно. Именно поэтому он терпел бесполезную жизнь в большом и чужом городе.
Когда-то Хёкджэ понял, что рядом с Донхэ не может быть никого, кроме него самого – и это чувство было приятным. Когда Донхэ внезапно стал отдаляться, он понял, чем было это приятное чувство, и захотел вернуть всё назад.
Вот только он не знал, что Донхэ готов был следовать за ним куда угодно, но только не в обратную сторону. Хёкджэ верил, что если он вернётся в их город, то и Донхэ покинет Сеул, и снова будет принадлежать только ему одному. Но он был не прав.

Донхэ крутил педали своего нового велосипеда и думал, что теперь настала его очередь привязывать Хёкджэ к себе. Он был готов терпеть это своё грёбаное одиночество в Сеуле столько, сколько потребуется. И если Донхэ не ошибся в Хёкджэ – а он в нём не ошибся, то тот обязательно приедет к нему, сколько бы времени на осознание этого ему не потребовалось.
Когда первая дождевая капля, наконец, упала ему на лицо, Донхэ с наслаждением прикрыл глаза.
Гудок машины, раздавшийся где-то рядом с ним, показался смутно знакомым и тогда Донхэ улыбнулся.

16-23.07.2010.